Максим Кабир

Гидра


Скачать книгу

ножика. Он был атеистом, понятно, что, как все атеисты, он верил в существование богов, но не служил им. Неприятно удивился, узнав, что его, новорожденного, мама в тайне от отца покрестила. Отнесла в деревенскую церковь Азатота, и поп нарисовал на затылке младенца спираль и искупал в ихоре.

      Сейчас Заяц готов был просить помощи хоть у Азатота, хоть у Аллаха.

      – Не туда! – шумел Егорыч. – Дай я покажу, отпустите.

      – Убьют малого, – с сожалением сказал Клим, горький пьяница, завязавший благодаря новым порядкам стройки. Не отклеивая лопаток от стены, Заяц стал продвигаться к дверному проему. Шажок, шажок… Заяц нырнул в коридор. Пришла мысль: ребята, возводившие цементный завод, получили зарплаты и премии и возвратились к семьям. А родители прораба, труп которого на глазах у Зайца шогготы вынули из супеси, чтобы разодрать, даже не похоронят сына.

      Заяц влетел в душевую, снял фанерку и забился в нишу. Колени притиснулись к груди, темечко вжалось в кирпич. Он аккуратно вернул фанерку на место, закрывая себя в темноте.

      Теперь – ждать.

      «Чего? Сколько? Ты уверен, что марионетки не оставят дежурного? Что тебя не схватят на пороге?»

      «Заткнись!»

      Заяц прикусил губу. Заглушая пугающий голос, он подумал о «Ласточке»: как здорово было на ней работать, пока не разразился ад. Как-то они с Егорычем сменили неисправный грунтовой насос и забарахливший электродвигатель – уложились в ночную смену, и Егорыч сказал, что это всесоюзный рекорд и им выпишут почетные грамоты.

      Заяц горько усмехнулся.

      Пот тек по спине, тяжелые липкие капли. Такие капли забарабанили по крышам вагончиков в ночь, когда мир сошел с ума, Золотарев захватил власть и из дождя появились шогготы. Или все началось раньше? Тайные знаки… утонувший такелажник… кости мамонтов и доисторических носорогов, которые ковш извлекал из грунта в огромном количестве. Сны, мучившие Зайца весной. Звезды-дыры и чьи-то глаза, наблюдающие с обратной стороны неба…

      Заяц пошевелил затекающей ногой. Ботинок что-то толкнул. Звякнуло. Казалось, этот тихий звук слышат в Р’Льехе. Заяц сглотнул, истекая потом, ожидая, что в любую секунду щупальца вторгнутся в его схрон. Ничего не произошло. Заяц пошарил рукой, коснулся пальцами стекла.

      Чекушка, спрятанная кем-то из рабочих!

      Заяц подтянул ее к себе, отвинтил крышку, понюхал, морщась. Он не любил алкоголь, разве что вино послаще. Но в нише не было вина, в нише был только насмерть перепуганный мальчик. Заяц сделал глоток. Жидкость показалась не жидкостью, а кубом, который с трудом протолкнулся в желудок. Обжег, согрел. На выдохе Заяц едва не выблевал, но удержал в себе спиртное. Стукнулся о кирпич виском, закрыл глаза. Как молитву, прочел на изнанке век: «Объемное содержание твердой фракции в пульпе не превышает десяти процентов… исходная концентрация, получаемая системой…» Он прервался, чтобы выпить еще.

      Клим говорил: «Первая – колом, вторая – ясным соколом».

      Теперь ясно, о чем это. Заяц икнул.

      «Только не нажрись и не усни тут».

      Уснуть… проснуться дома…

      Заяц вспомнил историю, рассказанную Егорычем. Как вроде бы в Перми бригада