мечтает лишить его полномочий!
Девушка сникла.
– Ну тогда просто поболтать с покойниками, – просит она, – о всякой чепухе. С них не убудет, а нам надежда.
Паша в растерянности, а девушка снимает шарф и указывает на прыщик над верхней губой.
– Правда, ужасно? Я даже замазывать его не стала. Зачем? Не испугать же покойников этим? А вас, молодой человек?
Паша улыбается и отрицательно качает головой.
– Тогда я приглашаю вас на свидание, – торжественно говорит девушка.
– Только мне нужно переодеться, – говорит Паша, – заодно и с мамой познакомитесь…
…Мама даже слышать не захотела о пяти минутах на переодевание, а закрыла дверь на ключ и затеяла стряпню. Послала Пашу в темную комнату, где хранились соленья, заставила собирать на стол, что-то прокручивать на мясорубке, и сама того не зная, влюбила в него Веру, которая считала, что уважительное отношение к матери – показатель зрелости мужчины. Конечно, она, эта Вера могла быть и в груди побольше и в бедрах пошире, но бог даст, разродится и обретет нормальные формы. Впрочем, пока молодые поживут в Пашкиной комнате, мама сама займется здоровьем этой Веры, потому что выносить худышке нормального ребенка это как в лотерее выиграть миллион: не исключено, но практически невозможно.
Наконец Паша выполнил все мамины поручения и присел на диван. Вера сидит е рядом и разглядывает Петрыську, который старательно игнорирует ее.
– Никогда не любила кастрированных кошек, – в отместку говорит Вера, – огромные и слишком умные. Мой Блохастик был маленький, глупенький, но такой милый. А мама у тебя классная.
– Мамы все классные, – примирительно говорит Паша.
– Не, не все. Из меня, например, выйдет отвратительная мать. Собственно, меня бы тоже следовало стерилизовать, чтобы не доводить до греха.
Петрыська довольно машет хвостиком.
– А из тебя выйдет хороший отец, – продолжает Вера, – Что, девушки за тобой табунами бегают?
– А что мне ответить, чтобы произвести на вас впечатление?
– «На нас»? – Вера наигранно удивилась и раздвинула ноги, – С тобой все понятно, ты – девственник. Что ж, я впечатлена.
Паша смущенно заерзал на диване, зачем-то стал прокручивать в памяти свою первую встречу с товарищем Смерть.
Это было рядовое дежурство. В прозекторской стояла каталка, а на ней лежала Вера. Паша ее сразу узнал, хотя Вера была другой. Высокий лоб, бледные волосики, плечи атлетические, валяющиеся груди, рыхлый с растяжками живот, точеные бедра, коленки со шрамами, длинные руки, тонкие запястья, и гнетущее безразличие всего этого. И еще удивление, и дешевые духи санитарки, что привезла эту Веру из соседнего блока и сейчас пьет чай с лежалым пряничком. «Не поверишь, Паша, я сама не поверила, когда мне рассказали. Бывает же такое, просто жуть и насмешка! Хрум – хрум. Страшная авария. Хрум, бульк. Вчера, напротив дома ученых. Можно еще сахарку? Ой, спасибо, голубчик, дай бог тебе