А тут и сам чуть было не влип. На развилке, где голосовала очередная кучка бедолаг, в надежде поймать попутку, прямо под колеса кинулся мужичок лет тридцати пяти. Явно сельский, в ватнике, в кирзачах. И глаза прямо таки квадратные от испуга. Шамиль затормозил так, что Гуля едва котлетой не подавилась, и пребольно ударилась лбом в стекло, вскрикнув «Ой!», и прошипев что-то не совсем подобающее скромной домашней девочке. И тут же испуганно на Шамиля покосилась, как бы не упрекнул. Но ему не до того было. Сам такое загнул, что у девочки ушки заалели. Распахнув дверцу, уже на всю трассу зарычал с переливами и подтекстом:
– Ты, разбабай толченый!!! Бабку твою кумганом в анису!!! Ты смерти ищешь, куян облезлый??? А если б у меня реакция никудышная была, мне тебя в морг везти, хрень ты неумытая?!! Распредвал тебе в багажник, и домкратом утрамбовать, чтоб не выглядывал!!!
Ну, и далее в том же духе. Гульсияр совсем залилась краской до корней волос, и ушки зажала ладошками, испуганно хлопая глазами, и стараясь не запомнить шоферских идиом. А мужичок, не обращая внимания на справедливую ругань, взмолился:
– Друг, выручай! Вопрос жизни и смерти! Жена у меня, понимаешь, рожать удумала. Повезли ее с шурином на его «Жигулях» и сели. Ну, дорога то, тебе ли объяснять? Пять рытвин на полтора метра. Выручай, друг! За полчаса ты единственный на вездеходе. Тормознулся один на «КамАЗе», да куда ему? Фура груженная, двенадцать тонн, да разворот пятнадцать метров. Сам бы сел. А баба моя криком исходит. Не дай бог, помрет!
Шамиль снова, на этот раз вполголоса, выругался:
– Ну, а раньше то чем думали? Загодя не мог в роддом отвезти? Дернуть надо, что ли?
– Да она все… Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! «Нормально все, Мишенька, не время еще. Успеем». Успели, блин! Ребенок, понимаешь, первый и поздний. Восемь лет делали. Боюсь, не сдюжит жена. Если б сели, полбеды. Шаровые полетели напрочь. Теперь только на эстакаду. Довези до райцентра, Христом-богом прошу!
Шамиль, в сердцах пристукнув ладонями о баранку, распорядился:
– Вот что, дочка. Давай-ка ты в кузов. Там тюки с кожей, на них помягче, чем на скамейке. А этот… чудачок… за штурмана сядет. В темпе, дочка, в темпе. Дело кажется серьезное. Надо выручать… Слышь, ты, Мишаня? Прыгай в кабину, показывай куда пилить.
Мишаня дважды себя уговаривать не заставил, заскочил на освободившееся место, и застрекотал:
– Да тут дорога то одна, до нашей деревни только. Недалеко, километра четыре до трассы не дотянули…
«Жигуленок» на разбитой дороге зрелище представлял из себя жалкое. Весь залепленный грязью, носом ткнувшийся в огромную яму с водой, словно водила специально сунулся, где поглубже. Хотя дождей уже дней пять не было. Эх, деятели, вашу мамашу. Шамиль только сплюнул с досады. И куда на «шестерке» по такой то дороге? Даже он на внедорожнике четыре километра юзил полубоком, цепляясь колесами за траву. Видать и впрямь припекло женщину, если рискнули…
Мишаня пулей