поэтому он ни разу не попал.
От хорошей еды Лютый окреп, глаза его засияли, шерсть стала щековой. Теперь Сенька мог спокойно улетать в школу.
Сколько всего нового узнал воробей за время учёбы, не счесть. В его заветной тетрадочке не одна страница была изрисована синими палочками. На сегодняшнем уроке истории воробей был очень удивлён. Оказалось, что задолго до рождения Сеньки, его мамы и мамы его мамы, и даже бабушки его бабушки, на земле была страшная война. Раньше воробей думал, что ужаснее оружия, чем рогатка, люди не придумали. Оказалось, что это не так. Люди однажды обозлились друг на друга и понаделали много разного оружия. Одни делали оружие, что бы нападать, другие – чтобы защищаться. Самые злые без спросу пришли на чужую землю на танках, приплыли на кораблях, прилетели в самолётах. Они стреляли из пистолетов и автоматов, бросали бомбы, взрывали мины. Гадко стало на земле. Сенька поражался, зачем люди убивали друг друга, разве мало места, чтобы жить, не мешая и не обижая соседа.
С этими нерадостными мыслями воробей полетел в своё гнездо. По дороге Сенька встретил голубя Пьера.
– Присядь, дружище, на ветку, надо поговорить. Ты в гнездо?
– Да! – насторожился Сенька, – Что – то случилось?
– Тебе не надо туда лететь, – продолжал Пьер. – Там нет больше твоего дома. Филипендула пригласила лесорубов, они срубили дерево.
Сенька задохнулся от горя:
– В мой дом пришла война?! – спросил воробей, заливаясь слезами. – А как же Лютый? Он на цепи…
Пьер не дал Сеньки договорить.
– Тебе не надо туда лететь, дружище, там нет больше собаки. Филипендула привела в дом живодёров-собачников, и они увезли Лютого.
Сенька окаменел.
– Они убили его?
– Пока нет. Пока Лютый сидит в клетке, – голубь с надеждой посмотрел на Сеньку.
– Думай, воробей, как его освободить. Ты обязательно придумаешь! У тебя умная голова! Там много собак, очередь до Лютого дойдёт дня через три…
Сенька заметался:
– Мне срочно надо на живодёрню проводи меня, Пьер!
Лютый лежал в тесной грязной клетке. Таких клеток на живодёрне было много, они стояли в несколько ярусов, и во всех были собаки. Клетки закрывались не на замки, а на тяжёлые гнутые крюки. Сенька попытался снять крюк, но ему не хватило сил.
– Не упирайся, Сенька, – остановил воробья голубь Пьер, – Крюки не твоя забота. С крюками справятся мои голубята. Ты придумай, как отвлечь живодёров от клеток.
– Лютый, – тихо позвал собаку воробей, – Лютый, ты спишь?
– Нет, Семён, – грустно ответил пёс и открыл полные слёз глаза, – жизнь свою окаянную вспоминаю. Я ведь у корабельной собаки родился, прямо в море. Взял меня старый моряк, сошёл на берег и помер. Филипендула была его соседкой. Вроде приютила меня, сиротинушку, а на деле цепным псом сделала. Хотела, чтобы я таким же злющим был, как она и её внучок. Я порядок любил, котов гонял, на людей без дела