мага кругом, рассматривая со всех сторон. Взор его был пронизывающим и цепким, сине-голубые глаза дракона смотрели сквозь тело, до самых корней души, вырывая из неё все помыслы и желания, все мысли. Как раскрытую книгу, он мысленно читал душу Иддина, а тот в оцепенении стоял перед ним и не мог шевельнуться.
Если бы Ниольи хоть раз в жизни видела дракона, то сказала бы, что у Иддина был истинно драконий взгляд. Такие особенные, бездонно глубокие глаза, полные света и пронизанного им беспрестанно меняющегося, многоцветного тумана, во всём мире были лишь у драконов… и у этого мага.
– Зачем ты явился сюда, волшебник Иддин, ученик Иллиола?
– Учитель меня отправил поприветствовать тебя и выразить почтение, аркос дагор, – отвечал Иддин спокойным голосом, не дрогнувшим от нараставшего внутри напряжения и ощущения, что он где-то совершил страшную ошибку.
– И что же, твой учитель не предупредил тебя, что случается с глупыми молодыми волшебниками, приходившими выразить своё почтение дракону, имени которого они не знали?
– Нет, он ничего мне об этом не говорил.
– Какая жалость! – дракон фыркнул, и из его ноздрей вырвались струйки сизого дыма. Иддин испугался – он прекрасно знал, что драконы начинают «дымиться» только от злости.
– Сколько тебе кругов, волшебник Иддин? – спросил дракон.
– Сто сорок два, – эльф на ходу придумал это число, не дав себе времени на раздумья.
– Ложь… – прошипел дракон. – Как назвали тебя при рождении?
– И́риан, – маг произнёс первое имя, пришедшее ему в голову – своего лучшего друга.
– Снова врёшь, – вздохнул дракон. – О чём ты мечтаешь?
– Стать Великим магом, – ответил Иддин и понял, что совершил непростительную ошибку. Он нарушил одно из трёх правил разговора с драконами: не говорить им правду.
– Молодец, – дракон усмехнулся.
Если бы Иддина попросили рассказать, как усмехаются драконы, он вряд ли смог бы ответить что-то вразумительное. Некоторые жители Запределья считают, что драконы вообще не умеют усмехаться, ибо большинство из тех, кому доводилось видеть это редкое явление, погибали от того же самого дракона, а кто и оставался жив, не в силах был описать увиденное.
– Мне открыта истина, но будь иначе, я поверил бы тебе. Ты солгал так, что я не почувствовал обмана.
Иддин очень удивился его словам. Он был уверен, что сказал дракону правду, сам не зная, что более всего сейчас желал не могущества и силы Великого мага, а возвратиться к возлюбленной Ниольи… Долго размышлять, однако, ему не позволили:
– И всё же вот мой последний и первый вопрос: как моё имя?
– Это мне неизвестно, – твёрдо произнёс Иддин, внутри леденея от ужаса. Он знал, что последует дальше, и судорожно искал варианты, как этого избежать…
– Ты зазря отнял моё время, ученик Иллиола, потому тебе придётся погибнуть.
И дракон выдохнул на мага струю огня. За миг до этого Иддин успел рухнуть на колени и, вытянув вперёд руки, возвёл над собой волшебный барьер.