Елена Дмитриевна и бросилась к кузову.
– Полегче, – осадил её напарник, – наиграетесь еще! Он сдвинул с кузова скобы и опустил бортик. Запрыгнул внутрь кузова. Миша от нетерпения заскочил следом, скорее заглянуть под покрывало, где стояло оно – гладкое, коричневое. Миша сдернул с инструмента покрывало. Не новое, со следами пользования, но такое долгожданное. Он нежно провел рукой по крышке, ощущая на поверхности легкие шероховатости, и внутри у него все задрожало от волнения.
– Мальчик, дома налюбуешься. Думаешь, мы тут до вечера будем торчать? Посторонись.
Мужчина чуть ли не оттолкнул Мишу от инструмента, схватил покрывало за концы и завязал над крышкой внушительный узел. В кузов запрыгнул водитель, и вдвоем они потащили спускать пианино на землю. Торжественной процессией понесли в дом. Миша шел следом, то и дело поправляя покрывало. Елена шла впереди, показывая, куда нести и ставить. Расплатилась. Денег оставалось совсем ничего. На день-два хватит, а потом надо будет что-то делать.
Наконец все посторонние ушли. Мать и сын остались одни. Солнце почти совсем спряталось за горизонтом. Елена вышла на кухню и вернулась с кособокой табуреткой. Сиденье было обито войлоком и пованивало кошачьей мочой.
– Сыграй, Мишань, сыграй.
Миша сел на краешек табуретки, поднял крышку, погладил клавиши, которые оказались не белыми, а слегка бежевыми, цвета пожившей слоновой кости, а черные, наоборот, выцвели и были белесоватыми. Он мягко взял пару аккордов, как будто еще не веря, что все произошло, и он получил то, что хотел. Жизнь дает ему шанс, теперь главное постараться, мама рядом, она на все готова ради него, а уж он-то, талант, он пробьется, он сможет. Миша улыбнулся и смелее заиграл самое любимое из того, что когда-то подобрал на слух. Он еще не знал, что играет «Марш» из балета Чайковского «Щелкунчик», пам-па-ра-рам-пам-пам-па-па. Солнце окончательно закатилось, в комнате стало темно. Елена, прислонившись к дверному косяку, не сводила глаз с сына. «Триста рублей, полгода кредита, Валентине вернуть, тете Маше вернуть, найти работу, развестись, работа, неужели это я его родила, Господи, только не подведи, только не подведи, Господи…» Пам-па-ра-рам-пам-па-па-па.
Миша проснулся ни свет ни заря. Рассвет только занимался. Солнце стояло на низком старте и нехотя набирало обороты. Лениво потягивалось, перед тем как вынырнуть в новый день. Миша оглядел свое новое пространство, где ему предстояло жить. Небольшая проходная комнатка, между коридором и кухней. Места как раз достаточно, чтобы разместился диван, пианино и рабочий столик. Рядом совсем крохотная спаленка для матери. Сколько они здесь пробудут? Пройдут ли годы, или уже на следующий год он сможет… Дальше он запретил себе думать, побоялся сглазить. Нельзя сказать, что судьба не баловала его, но лучше не загадывать, не дразнить её излишними ожиданиями. Он считал, лучше один раз попросить у судьбы верняк, крупный куш, чем размениваться по мелочам. Откуда он взял эту идею, Бог ведает, может, как многие одаренные дети, интуичил. А был ли он на самом деле одаренным ребёнком?