товарища, у которого из груди торчала узкая чёрная рукоятка.
Через несколько мгновений они пришли в себя и бросились к телу. Но их товарищ был уже мёртв. Хунну окружили Лация и смотрели на него с неподдельным ужасом и ненавистью. Чжи Чжи медленно подошёл к нему и остановился. Лаций не отвёл взгляд.
– Ты живой. Он погиб…
– Я говорил тебе… я не хочу его убивать, – хриплым от волнения голоса произнёс Лаций. Он чувствовал, что сейчас всё зависело только от решения этого невысокого человека с угрюмым взглядом.
– Его похоронят по нашим обычаям. Я обещал тебе жизнь. Иди к своим людям. Тебя никто не тронет!
– Прости, могу я тебя спросить ещё? – чувствуя, что другого момента может не представиться, спросил Лаций.
– Что ты хочешь? – нахмурился вождь.
– Можно я возьму кожу для сапога?
Чжи Чжи так громко расхохотался, что все с удивлением посмотрели в его сторону, не зная, что делать – убить раба или простить.
– Бери, сколько тебе надо!
– Скажи, куда нас ведут? И зачем?
– Глупый человек, ты со своими людьми должен будешь построить мне дворец и город! – гордо произнёс вождь, подёргивая рыжей бородой.
– А что будет потом?
– Потом?.. – переспросил кочевник и задумался. – Потом вы все там будете жить.
– Мы построим тебе самый лучший город, – громко произнёс Лаций. – Скажи, но ты отпустишь нас потом?
– Ха-ха-ха! – рассмеялся вождь хунну. – В наших степях самая прекрасная жизнь. Только здесь есть свобода и сила! – он перестал улыбаться и добавил: – Если ты сам захочешь уйти, тебя никто не будет держать! Но не забудь, что ты должен построить мне настоящий дворец! – шаньюй повернулся и что-то громко сказал своим воинам. Те расступились и освободили Лацию дорогу. Оставаться дальше с этими непредсказуемыми людьми было опасно, и он поспешил уйти обратно. А нож так и остался в теле кочевника.
Глава 3
Лация встретили с радостными улыбками, горящими глазами, но молча. Римляне уже были научены горьким опытом и предпочитали не выражать свои чувства слишком громко. Атилла первым бросился навстречу, отбросив в сторону большую ветку. С ней он собирался бежать на помощь своему другу. Он крепко обнял Лация и удивился его усталому внешнему виду, хотя у того на теле не было ни одной царапины.
– Ногу веткой пробил. Не хотели давать мне кожу для сандалий, – усмехнулся он, наконец. Но все вокруг продолжали задавать вопросы, и ему пришлось рассказать что произошло на самом деле. Саэт сидела рядом, прикрыв лицо рукой, и слушала, не поднимая глаз. Но Лаций, в отличие от Павла Домициана, всегда старался говорить только о самом главном и очень коротко. И хотя ему всегда было приятно внимание друзей, но он не любил, как слепой певец, приукрашивать события, чтобы его слушали подольше.
Когда друзья