Муж ответил, что она всегда подчинялась его желанию. «Если он всякий раз брал с меня всё, что ему было надобно, что мне-то было делать с тем, что у меня в излишке?» – спросила она и была оправдана. Так что, милый, ничего предосудительного в нашей тайной связи я не нахожу, к тому же, статус депутатской любовницы повышает мою хрупкую самооценку. Только пожалуйста, не расставайся со значком, иначе мне придётся разлучиться с тобой. Второй раз я этого не перенесу.
Я знал, что самооценка не такая и хрупкая, она легко бы это сделала и перенесла.
Расстались мы из-за ковра. После окончания университета сняли небольшую квартирку, были счастливы и полны желаний далёких от добродетели. Я работал на двух работах, чтоб вырулить на тропинку благосостояния, она занималась уютом. И все уши прожужжала, что нам всенепременно нужен ковёр. Рисунок дерева на ламинате вызывал у неё печёночные колики своей асимметричностью. Заработав достаточно, я помчался в строительный магазин, где полный довольства собою как добытчиком, приобрёл шикарный ковёр. Может не самый дорогой, но точно самый красивый из имеющихся в наличии. Тёплый, шерстяной, с замысловатыми геометрическими фигурами в её любимых цветах. Когда она вернулась домой по выражению её лица стало понятно, что я совершил чудовищно непоправимую ошибку. Под «ковром» похоже подразумевалось нечто диаметрально противоположное. Любовь моя показно порадовалась, поблагодарила и даже разлеглась на нём в позе младенца, но всё её сжатое тельце выражало такой беззащитный испуг, что сомнений быть не могло – я подарил какую-то омерзительную, безвкусную вещь, деньги потрачены и теперь она обречена жить в этом чуждом ей мире. Этот случай произвёл на меня сильное впечатление. У меня и раньше были подозрения, что поступающие внешние сигналы мы интерпретируем не одинаково. На холодильнике висел список подарков, которые она бы хотела получить на близлежащие праздники и мест, где они продаются. Обычно это было что-то незамысловатое, недорогое и я легко справлялся. А тут, как глупец-муж, вернувшийся без звонка из командировки, нарвался на последствия сюрприза.
К несчастью, ковер мне нравился, и я реже стал бывать дома.
Она же смекнула, что жить с человеком, неспособным разгадать узора её души без подробных инструкций – не такая уж и привилегия. Мы тихо разъехались и перестали созваниваться. Я быстро женился на той, что ни за что не стала притворяться, что всем довольна, а предварительно обругав, выгнала бы сдавать мерзкий ковёр обратно в магазин. Был неприлично счастлив и перестал что-либо покупать в дом. Но то, что меня, можно так легко вычеркнуть из своего мира, конечно, не забылось. Поэтому больше я её не подкалывал.
Глава 3. В бой!
Депутат из меня вышел классический – с лишним весом и лоснящимся от сытости лицом. И совершившим все типичные ошибки народного избранника, чтоб осложнить себе последующую компанию.
В американской политологии есть термин carpetbagger, то есть «саквояжник», восходящий ко временам Реконструкции Юга. Сейчас это