кругами. Из задней двери бара выскочила Ромашка в полосатом купальнике и, размахивая в воздухе полотенцем и подпрыгивая, помчалась к морю. Я развернулся и побрёл в другую сторону. Через 18 часов начнётся следующая смена, надо выспаться.
Любовь не пришла. Подкараулила и шарахнула пыльным мешком по глупой голове московского шефа. Бедняга выл от тоски на надувном матрасе под задней стеной бара, пока Ромашка, сияя, носилась между столиками с подносом, так близко и так недосягаемо. Конец истории про Ромашку и её недолгое путешествие через тёмный лес с волками.
Его имя вылетело у меня из головы напрочь. Пусть будет Семён, это имя ему подходит. Когда-то, за много лет до этих событий, он работал в одном ресторане с владельцем нашего бара. Один повар, второй бармен. Первый уехал в Москву и стал шефом, второй остался в Севастополе и открыл бар на пляже. Вроде как друзья, но ну её, такую дружбу…
Хозяин привез его как-то утром на машине, сплюнул через губу, что это друг, денег с него не брать, всё, что заказывает – записывать и стряхнул его с рук. Семён в это время стоял перед стойкой и играл желваками. С этого момента я ни разу не видел, чтобы они разговаривали.
Семён прижился. Он был лёгким и ненапряжным, улыбчивым и несуразным. Рассказывал смешные истории и задавал глупые вопросы своим приобретённым московским говорком. С утра до поздней ночи он проводил в баре, и причина этого была одна.
Я своими глазами видел, как он влип. Это было в первый день, как "друг" сбросил его в наши заботливые руки. Семён сидел перед стойкой, потягивал Ркацители с минералкой из запотевшего хайбола и рассказывал байки из московской ресторанной жизни, когда из кухни ко мне впорхнула Ромашка и начала сосредоточено складывать салфетки треугольничком. На её ушах сидели наушники, она подпевала Земфире, периодически сдувая падающую на глаза прядь рыжих волос.
Семён запнулся на полуслове. Он смотрел на Ромашку расширенными зрачками, не отрываясь, с открытым ртом, и не мог отвести взгляд. Наверно так внезапно врезаются в стену. Или в асфальт… Я впервые увидел со стороны, как за мгновение в спокойно текущие в организме вещества попадает катализатор и вызывает взрывную реакцию, образуя связь, пусть и одностороннюю.
Ромашка закончила складывать салфетки. Она мазнула равнодушным взглядом по обалдевшей физиономии москвича и, пританцовывая, побежала в зал их раскладывать. Семён зачарованным подсолнухом провожал взглядом своё рыжее солнце, не в силах оторваться. Больше покоя он не знал. Он просидел в баре весь день, разговаривая со мной, периодически теряя нить разговора, потом, как бы выходя из ступора. Попыток подойти к объекту страсти он не делал. Когда Ромашка его замечала, отводил глаза.
Когда под утро расползлись последние клиенты, я вышел через заднюю дверь и обнаружил Семёна спящим в позе эмбриона на надувном матрасе под стеной бара.
Неопытная Ромашка постепенно осваивалась. В работе официантки есть свои маленькие хитрости. Всё-таки на работу мы ходим, чтобы зарабатывать деньги, как бы других