комплекса). Над головами пытавшихся укрыться в воронках и траншеях раненых и медиков со специфическим свистом проносились трассирующие снаряды…
Через полчаса или чуть более того обстрел прекратился. Округа представляла собой жуткое зрелище! На обезображенном фугасными снарядами снежном поле чёрными дырами зияли двухметровые воронки от взрывов. В радиусе около пятисот метров вдоль бывшей дороги дымились догоравшие обломки машин, лежали обезображенные тела убитых, раненых и как напоминание о прошлой мирной жизни изредка стояли обломанные электрические столбы с оборванными проводами…
– Чернова, это ты? Слышишь меня? – послышался чуть хриплый голос капитана.
– Слышу! – ответил девичий голос из свежей воронки, образовавшейся от разрывов артиллерийских снарядов.
– Давай сюда! – санинструктор Ольга Чернова услышала голос командира батальонной тактической группы.
– Где остальные?!
– Не знаю! Мы рассредоточились, когда началось! – крикнула Ольга, более десяти лет прослужившая в прославленном танковом батальоне и вот уже второй месяц проходившая службу в батальонной тактической группе.
– Товарищ капитан! – донёсся голос из придорожной траншеи. Мы живые, нас пятеро. Черновой нет.
– Молодцы! Чернова рядом. Не высовываться! Команда залечь в траншею и не подавать признаки жизни! Как поняли?! – хрипло скомандовал капитан.
– Ага! Понятно! – ответил совсем юный высокий голос.
– Не «ага», а «так точно!» – поправил командир. – Ладно! Хрен с ним, главное, не шевелитесь, замрите!
– А долго нам лежать? У нас два спальника есть. Можно разложим? – спросила та же бойкая.
– До утра как минимум! Попробуйте! Корпус не поднимайте, постарайтесь без лишних движений!
– Ага! Спасибо!
– Тьфу ты, бестолковки! – тихо пробормотал капитан, перетягивая бинтом левую ногу выше колена. – «Ага!», тоже мне вояки! – передразнил он с едва заметной усмешкой. – Девчонки, вот что с них взять?! Слава богу, хоть живые.
– Чернова, двигаться можешь? – крикнул он снова в сторону воронки.
– Так точно!
– Ты вот что, как начнёт смеркаться, ползи ко мне.
– Есть! – ответила та.
«Эта хоть бывалая, службу знает, – подумал капитан, вдруг вспомнив почему-то Елизавету Бричкину из повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие», которую читал ещё в школе. Тогда разве кто-то из ребят, его одноклассников, мог бы себе представить, что война может вернуться? Конечно, нет! А тем более с Украиной! А уж что здесь прорастёт фашизм – так такое и в кошмарном сне не могло никому померещиться, не то что наяву», – размышлял молодой офицер…
Дождавшись сумерек, Ольга, окоченевшая от двухчасового «отдыха» на мёрзлой декабрьской земле, поползла в сторону траншеи к капитану.
– Товарищ капитан, это я, – прошептала она, сваливаясь к нему