завалинке у школы сидит группа людей в гимнастерках, полуфренчах. Над крыльцом – радиоантенна. Скверный признак… Один из сидящих поднимается и долго смотрит нам вслед, прикрывая рукой глаза, и даже как будто показывает на нас рукой.
– Не оборачивайтесь, – говорю я моим спутникам. – Идем как ни в чем не бывало…
Деревни тянутся вдоль тракта, сменяя одна другую. По самому тракту идут работы – насыпается щебень и утрамбовывается трактором. Это ведь близкая к границе дорога, и ей, как видно, большевики придают военное значение. Ремонт дороги нам на руку – мало ли строителей, десятников и инженеров с портфелями ходят и ездят по работам..
Встречаются группы молодых парней-комсомольцев, идущих с вечеринки или собрания. Большая часть – пьяны. Вихрастые завитки на лбу, кепки на затылке, толстовки «фантези» на распашку, ноги путаются в широчайших клешах – видно, мода соблюдается «четко». Типы – смесь «революционного» матроса с мелкой «шпаной». Лица мрачно-угрюмые, с наглым, насмешливым взглядом исподлобья. Встречи не из приятных, но, очевидно, видя портфели, нас принимают за партийных, ограничиваясь легким затрагиванием, хихиканием вслед, подыгрыванием на гармошке. Может, и богатырская фигура Димы внушает известное почтение…
8 часов… 9 часов… Железная дорога уже близка. Четко слышны свистки из-за леса. Но приятели мои окончательно выдохлись и идти дальше не могут. Сворачиваем наудачу в лес, подходящий к самой дороге. Шагах в трехстах от тракта выбираю в густой заросли мелких елок, посреди болота, большую кочку торфяного мха. Мы закрыты тут со всех сторон. Недалеко от нашего «лагеря» находим и ручеек ключевой воды. Моемся, пьем воду, прикрываем сырой мох еловыми ветками и ложимся под прорезиненные плащи, прижавшись друг к другу.
Дорожный шум близок. Пыхтит автомобиль, минут через десять в обратную сторону, потом опять.
– Не нас ли ищут? – говорит Сергей.
Надо сказать, что приятели мои сильно приуныли в этот вечер, вряд ли они верили в то, что я их выведу к «Ленинграду»…
– Ничего у нас, кажется, не выйдет. Одна ерунда получается…
У меня тоже скребут на сердце кошки, но положение старшего обязывает.
– Ну, выйдет или не выйдет – об этом поговорим завтра, – утро вечера мудренее!
Решаем спать по очереди, но засыпаем враз все трое как мертвые. Я смутно слышу, как бушует гроза над нами, льет дождь…
Просыпаемся только в 9 часов утра, мокрые, продрогшие, но хорошо отдохнувшие за ночь.
Болотистый лес в теплом тумане; дождя больше нет, но воздух напоен влагой. Плащи наши черные от воды и порядком помяты; на револьверах слой свежей ржавчины. Чистим наскоро оружие, моемся и, оглядевшись, осторожно выбираемся на шоссе. Плащи приходится нести на руке – вид их неподобающий. При выходе на тракт натыкаемся на коровье стадо. Мальчишка пастух с изумлением, разинув рот, глядит нам вслед. Неприятно… Шагаем быстро и молча. У меня все мысли спружинились в одну – о сегодняшнем вечере… Друзья мои тоже задумчивы.
В стороне, на перекрещивающейся дороге замечаем