его мнению, что следует придерживаться дружеского подхода к большевикам и работать вместе с ними, а не против них в вопросе перемирия.
Во вторник, 27 ноября, к 15:00 главы военных миссий союзников и военные атташе были вызваны в штаб-квартиру старого российского Генштаба, где им вручили дополнительное сообщение от Троцкого, которое следовало передать своим послам. Текст этого сообщения, переданный по телеграфу в Вашингтон Фрэнсисом, в дополнительных комментариях не нуждается:
«1. Как свидетельствуют все наши шаги, мы стремимся к общему, а не отдельному перемирию. К сепаратному перемирию нас могут принудить наши союзники, если они закроют глаза перед фактами.
2. Мы готовы в любой момент с любыми представителями союзников провести переговоры о немедленном заключении перемирия. Мы не требуем парламентского „признания“. Достаточно того, что нас признает народ. Мы хотим деловых переговоров и оставляем за собой право публиковать протоколы для всеобщего сведения.
3. То негативное отношение, с которым наша мирная инициатива встречена со стороны нескольких правительств альянса, ни в коей мере не может изменить курс нашей политики.
Союзники должны ответить: готовы ли они начать переговоры о немедленном перемирии с целью заключения мира и соблюдения демократических принципов? Согласны ли они поддержать нашу инициативу в этом направлении? Требуют ли они других мер? Если да – то какого рода?
До тех пор, пока союзные правительства отвечают голым „непризнанием“ нас и нашей инициативы, мы будем следовать своим собственным курсом, обращаясь сначала к правительствам, а потом к их народам. Если результаты этих призывов приведут к сепаратному миру, чего мы не хотим, ответственность полностью ляжет на правительства членов Альянса. Троцкий». (Текст воспроизведен по телеграмме Фрэнсиса в Госдепартамент № 2034 от 27 ноября 1917 г.)
Причина столь поспешного доведения этого сообщения до союзников уже 27 ноября, вероятно, заключалась в желании предвосхитить объявление о заключении предварительных договоренностей с немцами, известие о которых в то время только что достигло Смольного. Это сообщение произвело глубокое впечатление на Джадсона не меньше, чем первое. Особенно его поразил тезис о том, что советские лидеры были против идеи сепаратного перемирия. В тот же день (27 ноября) у Джадсона состоялась продолжительная беседа с Рэймондом Робинсом, который убеждал его, что большевики еще какое-то время пробудут у власти, что только они среди российских политических фракций «обладают мужеством» и со временем станут более консервативными и что только они фактически ведут эффективную антинемецкую пропаганду. Наконец, в тот же день генерал получил известие (предположительно вытекающее из того же разговора между Троцким и Робинсом), что его письмо Марушевскому было плохо воспринято большевиками и произвело, пожалуй, эффект, совершенно противоположный тому, на который рассчитывал сам Джадсон.
Встревоженный всеми новыми