прочь от освещённого входа в университет.
– Идем-идём, а то не хватало, чтобы нас ещё и тут запалили, – говорил я, увлекая барыгу за угол, подальше от возможных глаз.
Мы остановились за черными воротами, где нас вряд ли кто смог разглядеть с освещённой улицы. Мрачные окна соседнего здания смотрели на нас неодобрительно, как будто мы тут собрались лишние желтые прорехи оставлять в снегу. Этих самых прорех тут скопилось немало. Похоже, что этот закуток облюбовали те, кто был не прочь остограмиться перед танцами. Набраться храбрости, как мой друг Андрюха.
Барыга тут же полез за пазуху со словами:
– Ох, я уж думал, что всё… кранты… Нет, меня бы отмазали, но всё-таки… Лихо же ты его, лихо! А ведь он меня к тебе послал, сказал, что ты интересуешься… Меня, кстати, Женька зовут, а то всё Серёга да Серёга.
Я выслушал сбивчивый монолог, а когда на свет показалась новая партия наркоты, то коротко ударил барыгу в левую скулу. Приземлился мордой точно в желтый снег.
Фу, конечно, но что же поделать – сам выбрал такую судьбу.
– Ты чего? Чего? – начал отплевываться барыга по имени Женька.
Плевки красными кляксами падали на снег, прожигали его слегка, чтобы потом замерзнуть лепестками роз. Я схватил барыгу за ворот и встряхнул как следует, чтобы тот на секунду потерял ориентацию в пространстве. После этого заехал открытой ладонью по уху. Голова мотнулась, в глазах поплыл туман. Вот теперь клиент готов меня выслушать.
– Я тебя сейчас тут завалю, мудила вафельный! – подпустил я металла в голос. – За всю твою наркоту и за всю грязь, что ты с собой таскаешь! Кабзда тебе пришла, Челентано хренов!
Металл в голосе и немного гипноза сделало своё дело. Сейчас я в глазах барыги представился вовсе не худощавым студентом, а каким-то уголовником, которому зарезать человека как высморкаться.
– Не надо! Не надо! Я всё отдам! Только не убивай! Не надо!
Ещё одна пощёчина прервала начинающуюся истерику. Встряхнул и снова уперся тяжелым взглядом в переносицу барыги:
– На кого работаешь? От кого товар получаешь?
– Я… я не могу сказать. Я… Я только недавно этим занимаюсь… У меня мама больная… На лекарства деньги нужны… – проныл-промямлил наркоторговец Женька.
Вот почему всегда начинают сразу маму вспоминать? Как толкали дурь, так маму не вспоминали – ни свою, ни чужую. А сколько матерей пролило слёз от потери детей из-за наркоты? Да Неву наполнить можно было этими слезами!
И теперь на жалость давит. Типа, не бейте, лучше обоссыте…
– Говори, сучонок, а то мама не дождется тебя сегодня! – рыкнул я и взмахнул рукой, как для удара.
Женька сжался, сразу ссохся, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. В его голове сейчас всё перемешалось. Так и нужно было, чтобы он боялся меня больше того, кто его отправил барыжить.
Тут только не перетянуть, а то сломается и вообще сознание потеряет. Но и спуска давать нельзя – сразу почует слабину.
Он что-то снова заныл неразборчиво, пришлось встряхнуть для острастки:
– Говори,