об этом?
Карло внимательно посмотрел на отца, со всей серьезностью, какая только может быть у мальчика двенадцати лет, и, сжав кулаки, вымолвил:
– Мы все равно победим.
– Ох, святой Господь, – вздохнула мама. – Это никогда не кончится.
– Тихо, женщина! – Роберто властно вскинул руку, словно ударил ее по губам.
Дружная атмосфера, царившая до того, пропала, будто кто-то щелкнул выключатель. То был разговор мужской, без соплей и сантиментов.
– Повтори, сын.
– Я отделаю его. – Слова эти, выкованные из железа, упали на пол тремя подковами, и звон их еще долго резал покой комнаты.
Роберто был горд за отпрыска. Только что он вытащил из него на свет мужчину. Он увидел это во взгляде и услышал в голосе. Это была твердь земная, решимость правого дела. Будь ты хоть трижды слаб перед противником, но если обладаешь такой же волей, как Карло, тебе все нипочем. Ты пройдешь сквозь пламя, сквозь камень, да черт побери, ты одолеешь хоть князя тьмы! Такие люди не сдаются, такие люди забирают врага с собой в преисподнюю!
– Подойди, Карло. – Роберто встал перед сыном на колени и поцеловал его в макушку. – Ты мой сын.
У Эвелины навернулись слезы. Так-то. Библейская сцена, хоть картину с них пиши.
6
Утром Карло разбудил дух ароматных зерен: мама варила кофе. Какое же оно все-таки изумительное, это кофе. В деревне у бабушки, где мальчик провел всю войну, кофе не было. Были бобы, пшеничные лепешки да овощи. А про кофе там и знать не знали. Бабушка Чезарина, мама его мамы, была женщиной суровой, ходила всегда в черном, то был траур по ее мужу, дедушке Карло, отцу Эвелины. Любила она его, а вот про кофе и слышать ничего не желала. И блюда, ею приготовленные, были ей под стать – просты и черствы. Что не съедено сегодня, пойдет на стол завтра.
Солнце пролезло в открытое окно спальни и, как добросовестный маляр, окрасило уже порядком выцветшие обои в жирно-желтый цвет. Несмотря на помятое лицо, настроение у Карло было приподнятое: кофе варится, солнце светит, в школу только через месяц, а главное – ему все понятно. Каждое утро он просыпался с чувством понимания, как все устроено. А устроено все элементарно: черное – это черное, белое – это белое. Враг есть враг, друг есть друг. В Карло процветал упрямый идеализм, бескомпромиссный, отточенный, ограненный духом времени. Его кумиры – партизаны, его игрушки – обломки искусства, его друзья – его единомышленники, дети партизан. Карло подозревал, что жизнь размежевана и другими границами, но что есть мелочи быта в сравнении с высочайшими целями, такими как борьба со всем злом мира, борьба с Микеле, являющимся отпрыском этого зла? Хотя у мелочей быта имелись и голоса с именами, и свои насущные проблемы, и пропускать их мимо ушей было невозможно.
Взять хотя бы соседа с нижнего этажа, Великого Воспитателя Лео Мирино. Почему Великий Воспитатель? А потому, что жил он вместе с бабушкой и занимался ее воспитанием. Странный человек этот Лео. Лет ему под сорок пять, и какой-то нескладный, обрюзгший,