Фланна тоже рискует. Как участник, как заказчик. Если полиция выйдет на его след, то и она попадёт под подозрение. Даже если будет всё отрицать, всё равно не отмажется – копы нароют доказательства против неё. В общем, это дело свяжет её с ним.
«А разве это не на руку мне? – спросил себя Доран, и словно кто-то другой ему ответил: – Если только эта связь не приведёт тебя к электрическому стулу».
«Пилот погибнет…»
На мгновение его обожгла жалость к человеку, который должен быть убит только потому, что оказался на чужом пути. Но Доран раздавил жалость, как его учили в армии – рационализацией и юмором. Сержант говорил: «если снайпер испытывает чувства к цели, то он шизофреник и извращенец».
«Кто он такой, чтобы его жалеть? Разве он стоит того, чтобы принимать его жизнь во внимание? Какой-нибудь ублюдок, вроде тех, что задаются в колледже, в армии или в пивнухе. Чем он лучше сирийских бородачей? Чем? Только тем, что верит в другого Бога? Если он нужен своему Богу, то тот его обязательно спасёт. А может быть, он нужен Богу на другом свете? Бог лучше знает, кому стоит жить, а кому следует умереть. В конце концов, Бог бережёт сильнейшего. Храни Бог Америку».
«Надо думать о себе. Меня никто не жалел. Всем я нужен был только для их целей. И в Сирии меня заставляли убивать для чьих-то целей. И друзьям я нужен был из их собственного интереса. И всем. Может быть, только Райан… Кстати, это ведь счастье, что мы познакомились. Если бы я сейчас не знал того, что он мне рассказал, и, допустим, принял предложение Фло, то стопроцентно загремел бы в тюрьму. Ведь я бы пользовался смартфоном и банковской картой».
~
Райан Роллинз был докой в вопросах государственной слежки за гражданами. Этот парень попался на взломе облачного сервиса айфонов и около полугода провёл в той же тюрьме, где сидел Макмилли. У Райана было полно книг, которые каждый месяц присылала ему подруга. От скуки и под влиянием ожившего детского интереса, у Дорана пробудилась тяга к чтению и на этой теме он сошёлся с Роллинзом. В посылках для Райана обязательно были, как минимум, две-три книги специфичной для него тематики, но в основном он получал всё же художественную литературу, причём на читателя с развитым вкусом (правда, его подруга разбавляла признанную классику своими непритязательными вливаниями типа плоскосюжетных романчиков Стивена Кинга). В числе прочего попадалась и популярная публицистика: например, Доран прочитал две книги об американских писателях и американской литературе вообще и кое-что для себя из них извлёк применительно к пространству смыслов. Он и сам стал покупать и заказывать книги. Именно в тюрьме Макмилли записал на свой читательский счёт все четыре романа остроумного Фицджеральда, тонко-глубинную «Зиму…» Стейнбека, слишком эротический для тюрьмы «Что-то случилось» Хеллера, физиологически раскрепощённую по последней литературной моде и жутко интересную «Безгрешность» Франзена, потрогал «лоскутное одеяло», стёганное Джиллиан Флинн, Донной Тартт и Кэтрин Стедман…