ты идёшь развлекаться? Дело серьёзное и моё. Решение моё не поспешное, и отменить его я не могу. Ты должен понять, что вдвоём нам будет тесно.
– Но ведь у нас разные объекты наблюдения.
– Ну что ж. Ты сможешь заметить то, что интересует меня, потому что это интересует нас всех. Значит мы увидим в два раза больше, а смотреть обоим одно и то же – непростительная трата времени.
– Добро! Значит через год – у Кирсанова? Ну, пока!
– Пока!
Приятели пожали друг другу руки и поспешили к трамвайной остановке, сели в трамваи с одним и тем же номером, но идущие в противоположных направлениях.
«Эх, как легко эти люди распоряжаются годами!» – позавидовал автор, у которого в запасе осталось не так уж много этих годов.
Лёня не обманул маму, сказав, что он едет на машинах. Он действительно ехал по направлению к Сочи на попутках.
Так студент Тимирязевской академии стал бродягой без определённых занятий, с неизвестной, а более того – непонятной целью.
Он не торопился в Сочи, и проезжал в день по пятьдесят-сто километров, а иногда пешком проходил всего пятнадцать-двадцать. Делал остановки на сутки, на неделю, на месяц. То в совхозе, то в колхозе, то на строительстве, то в полевом стане, то у чабанов, то у рыбаков. Везде он находил работу. Был то грузчиком, то трактористом, то слесарем, или просто нанимался пилить и колоть дрова. Везде его принимали охотно – как хорошего работника, который не боится пота и сложной техники, ценили как приятного собеседника, а он старался расспрашивать людей об из работах, о том, что удалось им сделать, а больше о том, что хотелось бы сделать.
Мария Лазаревна был спокойна за судьбу, здоровье и материальное положение сына. Когда кончились каникулы, а письма и переводы продолжали поступать по-прежнему, она начала волноваться, но объясниться с сыном было невозможно: каждое письмо приходило с нового места. Одно письмо пришло даже со штемпелем «Гусиная Лужа». Но и в Гусиной Луже он не задержался. Мама успокаивала себя: «Хорошо, что жив и здоров, а приедет – всё же отрыгаю».
Не угнаться и нам за ним, читатель. Не будем же мешать ему, а пожелаем счастливого пути
Жизнь Веры Павловны в родительском доме
Воспитание Веры Павловны было очень обыкновенное. Жизнь её до знакомства со студентом Лопуховым представляла кое-что замечательное, но не особенное.
Вера Павловна выросла в многоэтажном жэковском доме на Мытной улице. Таких однотипных домов, похоже расположенных, был около десяти. Они были настолько одинаковые, что даже не очень пьяный жилец мог лишь с трудом определить свой корпус. Поэтому каждый из этих домов пометили огромной двухметровой цифрой. На доме, где жила Вера Павловна, стояла цифра 5. Каждый дом был с четырьмя подъездами, выходившими на улицу, и четырьмя чёрными ходами, выходившими во двор – в то время неровный и замусоренный.
Во дворе от столба к столбу были натянуты верёвки, на которые вывешивали образцы мужского и дамского гардероба, зачастую весь интимные. Когда бельё стало исчезать, то его стали