что обслуживала верфи. Однако с моим приходом так ничего и не сдвинулось с места, хотя по всем прикидкам я должен был сделать схему проекта и завизировать её своей подписью ещё две недели назад, но этого не было. Проект был вообще в стадии рассмотрения. Как я это делал? Мне начальник конструкторского отдела, который в этом вообще ничего не понимал, дал задание сделать схему проекта средней военной станции шестого поколения типа «Олдбил», заказ государства. Оказывается, вот в чём дело: Тим получил заказ от флота империи и уже даже аванс в шесть миллиардов кредитов, но вот беда, проект завис, инженеров для запуска очень сложного оборудования верфи в наличии не было. А у тех, кто был, не хватало знаний в их инженерных базах. Шанс был только один, и Тим его не упустил, отчего я и попал в расставленную ловушку. Хотя вру, он мог ещё договориться с любым инженером из Лемура, а ему, как принцу, это раз плюнуть, так было проще. Но время… Модули станций уже должны были сходить со стапелей, а лемурскому инженеру нужно добираться сюда не один месяц.
Что мне оставалось делать после получения приказа от начальника, если в голове был имплант подчинения? Только козырнуть и с бравым видом идти работать, но работа полностью встала.
В чём тут причина. Я ведь не зря в последнее время поднимал нужные боевые и медицинские базы и многое узнал об имплантах из купленной у контрабандистов базы «Нейросети и импланты». Так вот, если добровольно работать, то проблем нет, это как без жёсткого контроля, а вот если под принуждением… То всё, я зависал. Искин, который контролировал меня, видел, что я просто стою у своего стола и ничего не делаю, а задача стоит – работать над проектом, поэтому искин отдаёт приказ через имплант воздействовать на меня. Как тот работает? Он может заставить меня двигаться без моей воли, работать ногами и руками, но пользоваться моей памятью – нет. То есть искин отдаёт приказ – и имплант зависает, у него нет информации по станциям этого типа, а до моей памяти он добраться не может, я нейтрален, на его приказы не реагирую, снять слепок памяти с меня невозможно. Это не такая уж и редкость, бывает.
Что делает искин дальше. Ему нужно заставить меня, сроки горят, и единственное средство воздействия, что у него остаётся, – это фантомные боли, выдаваемые имплантом. То есть он пытался меня сломать и не преуспел в этом, меня семь раз укладывали в реаниматор, восстанавливая изношенное сердце. После работы искина износ шёл в десять раз быстрее. Боль – это страшно, но, как ни странно, за эти четыре недели я к ней начал привыкать, вырабатывал иммунитет против неё.
Сидя в кресле, я покачивался с помощью откидной спинки и насмешливо смотрел на братца. У меня была причина для этого – я просто тянул время, ожидая помощи от своих людей.
– Ограбить не смог, в рабство забрал – тоже работать не смог заставить, неудачник ты, как я посмотрю. Самый обычный подоно… – Договорить я не успел, меня скрутило привычной болью, и все члены отказали. Ни пошевелиться, ни сказать что-либо я теперь не мог, только