всхлип, а одинокая слеза катится по щеке.
– Айвина, что с тобой? – моя несдержанность не остается незамеченной.
Рэйвер-старший отвлекается от гостей и смотрит на меня. В нем столько отеческой ласки, что хочется расплакаться прямо здесь, забыть про праздник и попросить образумить сына. Только это будет позор. Оно дело, когда тебя осуждают в кулуарах, а другое дело – самой так опозориться на глазах у всех, подтвердить грязные сплетни.
Только если попросить отойти в сторону, и уже там дать волю эмоциям. Да. Так и сделаю. Я не смогу молчать.
– Ваше Величество, мы, – но договорить не успеваю.
Меня приобнимают за талию сильные руки, а в нос ударяет знакомый запах с нотками чужих противных духов.
– Отец, спасибо, что присмотрел за Айвиной. Дальше я сам. Потанцуем, дорогая?
Его «Дорогая» не предвещает ничего хорошего. Вцепляюсь мертвой хваткой в локоть Бернарда, но тот передает меня в руки сына, не зная, почему я так отчаянно сопротивляюсь.
Арз выводит меня практически в центр танцующих. Вижу, как пары, кружащие в танце, расступаются, образовывая вокруг нас пустоту. Лучше бы мы ютились в общей толпе, тогда бы супруг точно молчал, а так, рычит недовольно прямо в лицо.
– Я, кажется, просил тебя улыбаться, а что в итоге? Захожу в зал и вижу, как ты плачешь. Опять истерика, Айви. Ведешь себя, словно маленькая девочка. Ты будущая императрица, а трусишься, как дворовая девка перед высшей знатью. Имей хоть каплю гордости и улыбайся, несмотря ни на что. Или ты даже на гордость неспособна?
Слова жалят сильнее укусов ядовитой змеи. Он хочет сделать из меня бездушную куклу. Если так гасить все в себе, улыбаться, не заметишь, как станешь черствым и злым. Таким, как муж.
– Я живая, Арзар. Я не могу иначе. Ты ранил меня, а теперь просишь улыбку. Это жестоко, – слова даются тяжело.
На нас смотрит весь зал, я не могу опозориться и плакать дальше, хотя нестерпимо хочется. Но быть посмешищем куда хуже, чем отложить рыдания на глубокую ночь, когда не будет свидетелей.
– Ты сама виновата, Айви. Сегодня, после праздника, будь готова, – лениво бросает слова, не забывая включить привычное равнодушие.
– К чему?
Мне не нравится его тон, не нравятся его слова. За ними может скрываться всё, что угодно. В голове тысячи мыслей: от ссылки, до того, что Матиса будет жить в замке, раз уж я все узнала. И ни она мне не нравится. Каждая бьет наотмашь.
– Сегодня хороший день, чтобы в тебе зародился наследник. Будь готова принять меня, дорогая. Я не намерен больше ждать. Мы вместе четыре месяца, а ты до сих пор пуста. При дворе ходят не самые хорошие разговоры. Придется постараться.
Мурашки ужаса бегут по коже. Я не смогу. Он только был с другой, а сейчас говорит о продолжении рода. Голова начинает болеть со страшной силой. Кровь пульсирует в висках. Хочется выть от боли, но приходится держать улыбку.
– Ты, верно, шутишь? Арзар, ты…
– Не продолжай истерику. Я и без того жалел тебя, редко наведываясь в твою