это был вопрос нескольких недель. И не нужно было, чтобы соображения сентиментального порядка помешали нам в этот день выполнить то, что мы считали своим долгом. Я бы, конечно, никогда не стал подло стрелять в кого-то из этих немецких товарищей, и не нужно было также, чтобы факт нашего дезертирства рассматривался ими как «отрицание любого чувства товарищества», как однажды напишет Марте один молодой австриец, добавив «однако, если бы я лучше знал его убеждения, я мог бы многое понять».
В немецкой армии слово Unteroffizier означало «сержант» в узком смысле этого слова, но также и младших офицеров в более широком смысле. Между сержантами и офицерами были другие младшие офицеры: Feldwebel, Oberfeldwebel, Stabsfeldwebel, Hauptfeldwebel – фельдфебель, старший фельдфебель, штаб-фельдфебель, старшина роты. В нашей роте был один особенно неприятный молодой фельдфебель родом из Северной Германии. Ужасно гордый собой, высоко задрав голову, заложив руку за борт кителя между двумя пуговицами, как Наполеон, он прогуливался по двору казармы, как генерал, всегда начеку, чтобы застать врасплох какого-нибудь Landser (рядового), уличив его в какой-либо ошибке. Он внушал нам ужас, заставляя делать Nachexerzieren (дополнительные упражнения) из-за малейшего пустяка. У него в комнате была маленькая скрипка «три четверти», которую он, скорее всего, украл где-то в России. Я не знаю, каким образом он узнал, что я немного играл на этом инструменте. С этого момента неделями, вместо того чтобы дать мне возможность написать письма, он заставлял меня приходить к нему в комнату и играть на этой скрипке, которая была мне слишком мала, популярные сентиментальные песенки того времени: «Stern von Rio… Hörst du mein heimliches Flehen?..» («Звезда Рио… Слышишь ли ты мою тайную грусть?..»).
Stabsfeldwebel, военные, прослужившие от шести до восьми лет, имели устойчивую репутацию алкоголиков.
Среди них был один весьма оригинальный субъект, встречи с которым в городе надо было тщательно избегать, особенно один на один. В моменты этиловой эйфории он имел несносную привычку: встретив на дороге одиночного рядового пехотинца, скомандовать Stillgestanden! подойти к нему, расстегнуть ширинку и обильно оросить штаны бедного Landser. Поскольку это всегда происходило без свидетелей, ему не о чем было волноваться.
Среди офицеров был один странный тип, настоящий феномен. Это был Unterarzt, фельдшер, который ничему не научился, несмотря на пять лет службы, и которому ничего нельзя было поручить. Он весь день прогуливался вокруг Звягеля в компании своей собаки, которую звали Itissouda, что значило «иди сюда». Я потом часто вспоминал его, в плену, когда русские окликали нас: «Itissouda, bistré!» («Иди сюда, быстро!») У этого медика была ещё одна особенность, не менее эксцентричная, чем у фельдфебеля: когда он встречал одиночного солдата на дорогое, он также кричал ему: «Stillgestanden!», спускал ему штаны, вынимал шприц и делал ему укол, к счастью, безопасный!
Медбрат-санитар в лазарете
Однажды утром в начале сентября нам отменяют и учёбу, и упражнения, поскольку всем будут делать прививки. Пока наша рота ждёт своей очереди в Revier (лазарет), Sanitätsfeldwebel