И в мое представление об этом окружающем меня, таком стабильном и понятном, повседневном мире неуклонно входило новое ощущение. Присутствие. Присутствие чего-то. Что вынуждало быть настороже. К чему приведет это новое ощущение окружающего мира, я пока не понимал. Но удивительно было то, как мое сознание перестраивалось. Как будто произошло срабатывание программы. Памяти предков. Которые, сидя возле костра в пещере, знали, что за ее пределами присутствует опасность. И днем и ночью. Но при этом они также знали, что, несмотря на это, они все равно не будут в ней проводить все свое время. Просто они живут в таком мире. Поэтому.
Все правильно, нужно для начала притормозить появившегося в поле зрения Виктора. Нашего дворника. Он, как раз приветственно махнув рукой, с красным лицом проходил мимо.
– Виктор, подожди.
Насущные важности по-прежнему, несмотря на новые встраивающиеся в мою жизнь события, не потеряли для меня своего значения. И я, остановив Виктора, изложил ему свою просьбу. Которая касалась утреннего распоряжения от Лидии Викторовны.
– Хм, – выслушав меня, Виктор придал своему лицу выражение важности, но заблестевшие предвкушением глаза выдавали. Мысленно уже согласен. Похмелье – оно такое. Просто сдерживался, чтобы не продешевить.
Но я не собирался пользоваться его состоянием. И сразу, без намерения торговаться, спросил:
– Сколько?
Виктор, не выходя из образа, все так же важно подошел к растерзанному колесами палисаднику, постоял, пошевелил губами, что-то прикидывая, и озвучил:
– Тыща. – И тут же торопливо добавил: – Это за работу.
Я глянул на сломанный заборчик и раздавленные цветы. Обреченно вздохнул и покорно поинтересовался:
– А за остальное?
– Давай еще тыщу. Куплю все. Не хватит – скажу потом. Еще дашь.
– Пойдет, – кивнул я. И мы, скрепляя договор, пожали друг другу руки. – Пойдем до машины. У друга денег возьму. А то с собой нет.
– Давай, – согласился Виктор.
Дойдя до машины, я увидел разговаривающего по телефону Жору. О-оу. Неужели дозвонился. Открыв дверь, тихонько спросил:
– Есть наличка? Две тысячи.
Жора кивнул, сказал:
– Сейчас. – И в телефон: – Да это я Глебу. Ладно, мам, пока. Понял все. Ага.
Отключился, посмотрел на нас с Виктором. Не задавая вопросов, поднял крышку подлокотника, достал портмоне и вынул двухтысячную купюру. Протянул мне. Я – Виктору. Тот, приняв, аккуратно сложил пополам. Убрал в задний карман штанов и, больше не сдерживаясь, радостно заулыбался.
– Все, Глеб. Не волнуйся. Сделаю как надо. – И, еще раз с чувством пожав мне руку, двинулся, как я понимаю, сначала за поправлением здоровья. Но я за это не переживал. Знал: раз сказал – сделает.
Жора посмотрел вслед Виктору и подтвердил мои мысли:
– Похмелиться пошел. – И захлопнул дверь.
Ну да, уже реально жара, понял я его нежелание расставаться с прохладой в салоне. И тоже, не задерживаясь, направился в обход