грусти. Переодевайся и я кое–чем тебя угощу.
В мыслях вертится одна и та же фраза: « как мне сообщить родителям, что со мной все в порядке ».
К вечеру, наполненный ароматом цветущего олеандра воздух, приносит долгожданную свежесть. Я наслаждаюсь ужином с другими женщинами дворца и с тарелкой сочных фруктов запираюсь в комнате. Мне по понятным причинам не спится. Маюсь, кручусь по матрасу из стороны в сторону и все–таки решаю немного прогуляться. Плохо ориентируясь в бесконечных коридорах, поворотах и залах, выскакиваю во двор с приглушенным освещением. В клетках на высоких, изящных треногах поют райские птички. Я любуюсь ими, их ярким оперением, а затем ступаю на белоснежную дорожку и тону в мягкой зелени кустов. Выйдя из зеленого лабиринта, застаю Сауда с прекрасной незнакомкой. Он обнажен, а она стоит на коленях и делает ему минет. Меня сковывает потрясение. Вокруг ни души и их вряд ли кто–то найдет. Но я же наткнулась по счастливому случаю.
– Ваше высочество! – девушка охает, причмокивает влажными губами, покрытыми его семенем, и тычет в меня тоненьким указательным пальчиком. Сауд оборачивается, нахмуривает свои густые брови и произносит:
– Или покорно смотришь, или присоединяешься. Сбежишь, накажу.
ГЛАВА 3
Я прирастаю к земле, наблюдая за тем, как темноволосая нимфа с упоением облизывает член Сауда. Ее пухлые губы с любовью собирают влагу от головки до основания. Тонкие пальчики девушки сминают яйца, вызывая животный рык у их обладателя. Теплый жасминовый ветер уносит мои мысли за песчаные барханы, и я прикрываю глаза. В холодной столице сыплет снег, первые метели собираются в воздушные клубы на скользких дорогах.
– Смотри на меня! – выкрикивает Сауд, добавляя фразу на арабском.
Его рука ложится на затылок юной особы, и она вот–вот задохнется по вине этого пресыщенного жизнью мучителя.
– Я ухожу. – Говорю еле слышно, в надежде, что мои следы скроет полная луна, сияющая на небе как на блюдце залитом чернилами.
Разворот и я готова пуститься вскачь, как та лошадь, которая дремала, пока перед ней не распахнули ворота.
– Разве я позволял? – жжение на шее означает, что некто вцепился в нее, не рассчитав силу. Зажмуриваюсь, хочу взвыть от боли, но голоса нет. Я сиплю, словно при ангине и бесшумно открываю рот.
– В этом доме, женщины делают только то, что я скажу. Понимаешь, хабибти * ?
Я осторожно киваю, боясь, что он усилит хватку.
– А теперь насладись им.
Понимаю, что он имеет в виду, скрытый подтекст "оцени мое мужское достоинство". К слову, которое прямо сейчас упирается мне в бедро.
Горячее дыхание Сауда, превращающее меня в пепел, больше не обжигает. Он отступает. Я медленно принимаю прежнее положение и скольжу взглядом от его подбородка по груди, вздымающейся и опадающей в одном ритме, к животу с четкими косыми мышцами и паху, усеянному черными вьющимися волосами. Сглатываю слюну и продолжаю изучать объект, как было велено ранее.
Я встречалась с парнями, занималась с ними любовью, но Сауд…я