братья, пусть боги вас берегут. Не позже, чем на седьмицу ждём вас с плохой вестью или с хорошей.
И, дотронувшись пальцем до лбов славличей, указывает им в сторону леса.
«Знаю, дочка, боги не дадут тебе сгинуть. Ведь не для того же они дали мне тебя, что бы забрать в расцвете лет», – поднимает руки к небесам Мудрояр и, закрыв глаза, соединяет ладони.
–О чём молишь?
Неожиданно прозвучавший рядом голос прерывает молитвы Мудрояра и он, открыв глаза, поворачивает голову.
За его спиной стоит высокий худой старец в длинном сером платье, подпоясанном витой верёвкой. Пара не-по старчески блестящих голубых глаз сверкает из-под надвинутого на самые брови глубокого капюшона и в упор смотрят на Мудрояра.
–Ведун? Что ты здесь делаешь?– удивился старейшина.
–Жарко сегодня, – не отвечая на его вопрос, произносит Старец, скинув с головы капюшон, приседает на заросший утоптанной травой склон и свешивает с обрыва ноги.
Внизу, ничуть не обращая на них внимание, копошатся немногочисленные оставшиеся на берегу балты, сгружая остатки товаров на корабли, поднимающие трепещущие под порывами ветра паруса.
–Жарко у вас тут, – повторил старец и, похлопав ладонью по земле, пригласил присесть Мудрояра.
–Да, жарко, – подтвердил тот, усаживаясь рядом.
–Слышал, Йорка потерялась?– не отрывая взгляда от отплывающих от берега лодок, спросил старец и, не дожидаясь ответа, тот час же продолжил:
–Ты не боись. С ней ничего не случиться.
–Но…– начал было славлич, но замолчал, увидев поднятую с открытой ладонью руку старца.
–Не боись. Она сильная.
С этими словами Старец повернул лицо в сторону Мудрояра и тот словно увидел в его глазах картины той самой ночи.
Лес…
Огни…
Крики людей…
–Ты знаешь то, что не ведомо мне, Ведун?– нерешительно спросил он и, боязливо заглядывая в его глубокие глаза, попросил:
–Скажи…
–Я многое знаю, – прервал его старец. – И порой мне хочется, что бы многое из того, что я знаю, лучше бы я не знал. И тебе… не надобно знать. Поверь мне, жизнь тогда кажется проще. Намного…
Оперевшись рукой о землю, Ведун медленно встал и, накинув капюшон на голову, повернулся к остающемуся сидеть Мудрояру:
– А Йорка вернётся, – коротко бросил он и стал быстро спускаться по крутому склону к реке, от которой в сторону леса, разбрызгивая клубы песка, скакали два вооружённых всадника.
…По освещённому лучами дневного солнца лесу уверенно шла Йорка ине отстающий от неё Шарик.
–Ну, вот как-то так, – закончил свой рассказ Шар и, замолчал, плавно раскачивая боками рядом с девушкой.
–А потом? – удивлённая байками попутчика, спросила славличанка, а про себя подумала: «Брешет он всё. Как пить дать, брешет».
–Потом? – останавился Шарик и словно повернул к ней своё несуществующее лицо. – А что потом? Лежал я среди леса, лежал, думал о жизни, так сказать, философии… А тут ты, как на заказ. Ещё вопросы будут?
Йорка