вокруг! Кажется, я ещё никогда не видела столько зелёной травы сразу. Моя тётя Полли богатая, Нэнси?
– Да, мисс.
– Я так рада. Должно быть, это совершенно прекрасно – иметь много денег. Я раньше не знала никого из богатых людей, кроме Уайтов – вот они богачи. У них ковры в каждой комнате, и они едят мороженое по воскресеньям. Тётя Полли ест мороженое по воскресеньям?
Нэнси покачала головой. Её губы дрогнули. Она бросила весёлый взгляд на Тимоти.
– Нет, мисс. Похоже, ваша тётя не любит мороженого, по крайней мере, я ни разу не видела его у неё на столе.
Лицо Поллианны вытянулось.
– Правда? Мне так жаль! Не понимаю, как можно не любить мороженое. Но всё равно, этому тоже можно порадоваться, ведь от мороженого, которого ты не съешь, не заболит живот, как случилось со мной у миссис Уайт – знаете, я тогда съела очень много мороженого. Но, может, у тёти Полли хотя бы есть ковры?
– Да, ковры есть.
– В каждой комнате?
– Да, почти в каждой, – ответила Нэнси, внезапно огорчившись при мысли о голой комнатке на чердаке, где ковра не было.
– О, я так рада! – ликующе воскликнула Поллианна. – Я люблю ковры. У нас их не было, только два половичка из бочки для пожертвований, и один из них был с чернильными пятнами. У миссис Уайт ещё были картины, очень красивые – с розами, с маленькими девочками, которые стоят на коленях, с котёнком, ягнятами и львом – но не все вместе, знаете. Конечно, в Библии сказано, что однажды они будут возлежать вместе, но этого ещё не случилось, в смысле, не на картинах миссис Уайт. А вы любите картины?
– Я… я не знаю, – проговорила Нэнси сдавленным голосом.
– Я люблю. Правда, у нас не было картин. Их нечасто жертвуют, знаете. Хотя однажды две принесли. Но одна была такой хорошей, что отец продал её, чтобы на вырученные деньги купить мне башмаки; а другая была такой ветхой, что рассыпалась на кусочки, как только мы её повесили. Стекло разбилось, знаете. И я плакала. Но теперь я рада, что у нас не было всех этих красивых вещей, я к ним не привыкла, а значит, тем сильнее мне понравится у тёти Полли, знаете. Совсем как увидеть в бочке красивые ленточки для волос после кучи выцветших коричневых. Вот это да! Это ли не самый прекрасный дом на свете? – с жаром перебила она сама себя, когда они свернули на широкую подъездную дорогу.
Пока Тимоти снимал сундучок с двуколки, Нэнси улучила момент, чтобы прошептать ему на ухо:
– Больше и не заикайся насчёт моего ухода, Тимоти Дёргин. Теперь я и за деньги не уйду!
– Уйти! Как бы не так, – усмехнулся юноша. – Теперь и меня палкой не прогонишь. С этим ребёнком здесь будет столько веселья – похлеще всякого синематографа!
– Веселья! Веселья! – возмущённо повторила Нэнси. – Боюсь, бедной девочке будет не до веселья, когда эти двое станут жить вместе. И я думаю, ей нужно будет найти в ком-то опору и утешение. Что ж, я и буду ей этой опорой, Тимоти, буду! – поклялась она, а потом повернулась и повела Поллианну по широким ступеням в дом.
Глава 4. Комнатка на чердаке
Мисс Полли Харрингтон даже не встала, чтобы поприветствовать