на себя, отвернулась и уставилась на меня. Заглянула в глаза и попросила:
– Если можно, дай мне какое-нибудь объяснение, что ты такое. Э-э-э… я, когда была маленькой, и была бабушка, она читала сказки. Потом сама читала Жуль Верна. И фантастику в кино смотрела. «Аэлиту». Так что, если можно, ответь – ты с Марса или из будущего?
Вот тут я удивился. Немножко – тому, что подзабыл, что в довоенном СССР было много мечтателей с расширенной неактуализированной реальностью. И ещё немножко – чуйке Мироправы, которая прочуяла, что железо – не местное, а сам я не времянной.
И ещё я чуть-чуть подумал и понял, что я – идиота кусок. Который привык к явному направленному воздействию волей на характеристики и свойства учеников. А игроводы незаметно и ненавязчиво меняют волей вероятности, включая вероятности мысленных потоков. Например, так, что первую баллистическую ракету запускают в десятом веке, а Копенгаген ракетами сносят только в девятнадцатом. Ну, или пример поближе, что у СССР внезапно встаёт на вооружение Т-34.
Я расплылся в довольной улыбке, заэмоционировал радостью со-бытия с Мироправой и высказал:
– Солнышко рыжее, чуйка у тебя работает отлично. И готовность к расширенной реальности не высоте. Сам я из будущего. А тележка – инопланетная. Хотя не с Марса, а с другой системы. Эт первое.
– Второе. Я, в целом, управляю своими эмоциями. То есть не так, что эмоция вызывает мысль. А я – мыслю, решаю что-то сделать и запускаю нужную эмоцию. Точней – несколько эмоций. Убегать от опасности я буду с паникой напополам с весельем от игры в догонялки.
– И на мой вкус, цвет и запах – ты красивая. Я бы даже сказал, пугающе красивая редкостной красотой. И я совсем не против часика по три в сутки извлекать из тебя вопли удовольствия.
– Но, во-первых, я контролирую сочетание восхищения с сочувствием, которое эмоция «размножаться».
– Во-вторых, у меня тут война и иногда некогда.
– А в-третьих, протокол «найти самого сильного самца, забеременеть от него и остаться в тылу, пока он добывает пожрать» в твоём исполнении в мой адрес не уместен. От того, что мы переспим, моё отношение к тебе сильно не поменяется и точно не улучшиться. Так что если хочешь просто так, чтобы почувствовать себя живой…
– Дурак. – буркнула она.
– Сама дура! – мгновенно отозвался я, и врубил рассучительскую, она же судейская, атаку: – Потому что жила-была девочка. Сама дура, что сначала ждала принца. Потом паниковала, что голубые обколоши изнасилуют на допросе, или просто пролетарии по пьяни, а все нормальные шарахались от дочери врага народа непролетарского происхождения. А потом, – внезапно! – немцы. И так обидно, так обидно, что раньше никому не дала и первый раз – вот так.
Она повисела пару секунд со ртом, всё ещё открытым возразить, что не сама – дура. А потом тихо спросила:
– А ты только про меня всё знаешь, или вообще?
Я вздохнул и включил злого контрразведчика. Набил трубку. Закурил и спросил с гебешным прищуром сквозь