согласился он.
– Тогда зачем?
– Это лучшее, что у меня есть, а все лучшее должно быть твоим.
– Как скажете.
Рада сняла кроссовки, не развязывая шнурки, стянула джинсы, трусы и легла на спину, удивляясь тому, с какой легкостью она это делает.
На этот раз каждое прикосновение Игната Валерьевича приносило ей наслаждение, и когда он попытался прекратить процедуру, она схватила его за голову и еще несколько минут прижимала лицом к вагине.
Пока она после этого одевала джинсы, Игнат Валерьевич развязал шнурки на кроссовках. Затем встав перед ней на колени, надел их ей на ноги.
– Я, блин, прямо как принцесса, – смутилась она.
– Привыкай, – сказал он и поцеловал нос кроссовки, заставив Раду покраснеть.
После этого был чай с конфетами «Вечерний звон», которые она обожала с детства.
– Ты должна понимать, – рассказывал он за чаем, – что роль алой женщины накладывает на тебя определенные обязательства. Разумеется, я не берусь указывать тебе, как жить – ты вольна сама принимать решения, но если ты хочешь идти и дальше со мной по мистическому пути, ты должна знать, что отныне между нами существует хрупкая связь, для сохранения которой мы не должны иметь никаких отношений на стороне. Так что отныне ты либо всецело моя, а я всецело твой, либо мы расстаемся. Третьего не дано.
И еще: С сегодняшнего дня тебе предстоит начать работу над собой сразу в нескольких направлениях: Тебе придется работать с телом так, чтобы оно было в наилучшей форме; работать с сознанием, тренируя его и подготавливая к решающей трансформации; работать с энергетикой, что это такое, я скажу в свое время; и работать с намерением, об этом у нас тоже будет отдельный разговор. К следующему разу постарайся освоить упражнение, которое получило название шавасана или мертвая поза. Выполняется оно следующим образом…
Они встречались раз в цикл, в один из наиболее кровавых дней. Игнат Валерьевич относился к Раде подчеркнуто почтительно, так как для него в эти дни она была воплощенной божественностью. Первым делом они шли в спальню, где уже ждала застеленная новым дорогим бельем постель. Раду так и подмывало спросить, куда он девает использованные простыни, но она почему-то не решалась. Игнат Валерьевич помогал ей раздеться, после чего вкушал свой коктейль, стараясь не вносить в этот ритуал лишний эротизм. Затем он помогал ей одеться, благодарил за оказанную честь, иногда целуя ей почтительно ноги, затем они перебирались на кухню, где он превращался в забавного доброго дядьку, а она – в зашедшую по поручению родителей дочь друзей.
Так продолжалось до тех пор, пока она не выросла из этих отношений, и когда ее терпение лопнуло, она пришла к нему в «неурочный» день, позвонив предварительно по телефону.
Игнат Валентинович пригласил ее на кухню, налил кофе и только после этого спросил:
– Так о чем ты хотела поговорить?
– О том, что мне это все надоело. Я не хочу… не могу