и внимательно рассмотрел нить влитых в камень огней, что начиналась как раз рядом с тем местом, где стояла сейчас моя правая нога. Единственное освещение в зале исходило от Образа. Вода вокруг казалась ледяной.
Я шагнул с левой ноги. Голубовато-белые искры очертили мою стопу. Затем я двинул вперед правую ногу и ощутил тот поток, о котором говорил Рэндом. Сделал еще шаг.
Раздался треск, я почувствовал, как волосы мои встают дыбом. Еще шаг.
Тропа начала резко изгибаться, как бы возвращаясь к исходной точке. Шагов десять, и возникло некое сопротивление. Словно передо мной вдруг вырос черный барьер, отталкивающий меня назад ровно с теми усилиями, которые я прилагал, чтобы продвинуться вперед.
Первая Вуаль, внезапно осознал я, сражаясь с нею.
Преодолев эту преграду, я докажу, что Образ по праву во мне. Просто поднять и опустить ногу вдруг стало невыносимо трудно. Из волос сыпались искры.
Я сосредоточился на огненной линии. Вдох, выдох, шаг, еще шаг.
Вдруг сопротивление ослабело. Вуаль раздвинулась передо мной так же внезапно, как появилась. Я преодолел ее и кое-что обрел.
Я отвоевал часть себя.
Я видел мертвецов Аушвица[53], чьи хрупкие высохшие кости обтягивала пергаментная кожа. Я был в Нюрнберге[54], я знал. Я слушал, как Стивен Спендер декламирует свою «Вену»[55]. Я видел мамашу Кураж на сцене в ночь премьеры Брехта[56]. Я видел, как ракеты покидают свои насесты – Пенемюнде, Вандерберг, мыс Кеннеди, Кызылкум в Казахстане…[57] Своими руками я касался Великой Китайской стены[58]. Мы мешали пиво и вино, и Шакспур сказал, что напился, и отошел выпустить газы[59]. Под сенью зеленых лесов Западной Резервации[60] я как-то снял три скальпа за один день. Когда мы маршировали, я мурлыкал навязчивый мотивчик, который потом стал «Aupres de ma Blonde»[61]. Я вспоминал, вспоминал… свою жизнь в Тени, которую ее обитатели именовали Землей. Еще три шага, и в моих руках был обагренный кровью клинок, позади остались три трупа, а я во весь опор гнал коня, удирая из революционной Франции[62]. И еще многое, очень многое, вплоть до…
Еще шаг.
Вплоть до…
Мертвецы. Они были повсюду. Чудовищно воняло разлагающейся плотью. Вой собаки, которую забивали до смерти. Клубы черного дыма застилали небо, выл ледяной ветер, едва накрапывал дождичек. Глотка моя вся ссохлась, руки дрожали, голова пылала. Спотыкаясь, я брел куда-то, перед глазами плыл туман сжигающей меня лихорадки. Сточные канавы переполнены мусором, дохлыми кошками, содержимым ночных горшков. Раздался звон колокольчика: мимо прогрохотала труповозка, окатив меня грязью и ледяной водой.
Долго ли я так брел, не знаю. Потом какая-то девица схватила меня за руку, и я разглядел кольцо с черепом у нее на пальце. Она отвела меня к себе, но обнаружила, что у меня нет ни гроша и я уже в бреду. По истощенному лицу женщины пробежала гримаса ужаса, стерев улыбку с накрашенных губ, она сбежала, а я рухнул на ее постель.
Позже – опять