конце арены.
Он не мог не заметить, что со мной что-то не так, и должен бы выглядеть испуганным – впасть в панику при мысли обо всех тех деньгах, которые потеряет, если я проиграю.
Но вместо этого на его лице появился намек на ухмылку. Небрежно затянувшись сигарой, босс устроился в кресле.
Когда я повернулась обратно к своему противнику, то уже обо всем догадалась.
Он знал, что что-то не так, и хотел, чтобы я проиграла.
Внезапно я вспомнила о бутылке с водой, которую мне дали только после того, как я начала изнывать от жажды. Ему нужно было убедиться, что я ее выпью.
Что находилось в этой бутылке, кроме воды?
От гнева я сжала челюсти. Спустя четыре года он решил, что я перестала приносить пользу. Это из-за того инцидента с охранником на прошлой неделе или все изначально планировалось именно так?
Я могла держать пари, что в этом бою он поставил все свои деньги против меня. И наверняка приплатил за то, чтобы меня избили до смерти.
Громила снова пошел на меня – на этот раз чуть осторожнее, но не менее грозно. Нырнув вбок, он схватил меня за запястье и притянул к себе.
Я пригнулась и откатилась в сторону. Дыхание обжигало легкие.
Даже если мне удастся победить, что со мной будет? Босс прикажет охранникам убить меня, как собаку, которую пришло время усыпить?
Он разозлится, что я не подчинилась его прихотям – и он не позволит мне остаться в строю теперь, когда я поняла, что он готов вот так меня подставить. Неблагодарный ублюдок.
Противник бросился на меня и на секунду прижал к решетке, но я тут же вырвалась. Поднырнув под его руку, я оцарапала когтями его бок. Мои ноги подкашивались, а его оставались тверды, и он снова бросился ко мне.
Казалось, мне конец. Я подумала о том, что никогда не смогу вернуться к своим парням. Нет, черт возьми, ни за что.
От нарастающей боли я стиснула зубы и, пригнувшись к земле, бросилась в атаку. Но противник наклонился и так полоснул мачете по моему бедру, что я отлетела в сторону. Ногу пронзила боль.
Я терпела неудачу. Этот надутый урод, сидящий на своем почетном месте, меня подставил. Придурки в зале наблюдали за моим падением и громко его приветствовали.
Их голоса звенели у меня в ушах. Я слышала топот их ног по бетонному полу.
Противник ударил кулаком мне в висок.
Внутри закипала ярость, и она ощущалась куда острее и жарче, чем мое страдание. Босс смотрел сверху и ухмылялся, как будто не он прямо сейчас убивал пятерых человек вместо одного. Мои ребята ждали меня, а он, мать его, ухмылялся.
Я поклялась, что вытащу их из нашей тюрьмы, а все эти ублюдки одобрительно ревели, наблюдая, как противник снова напал и схватил меня за руку.
Он сжал мое предплечье, собираясь подставить меня прямо под занесенное мачете, и тут из меня хлынули все сдерживаемые эмоции.
Обжигающая горло ярость вырвалась изо рта с душераздирающим воплем. Она сотрясла мои кости и отразилась в каждой частице моего существа.
Казалось,