– не всю.
Вдвойне обидно, что искусству недомолвок мы когда-то учились у эльфов. Но было это несколько веков назад, а нынешние ушастые здорово измельчали, и в этом смысле – тоже.
– Само собой, – кисло согласился он и наконец распрощался, позволив мне немного перевести дух: легко отделались.
Эльфы стареют редко, обычно они, чувствуя усталость от жизни и неспособность принимать изменения, уходят в священные рощи и там пускают корни. Это тщательно оберегаемое таинство, так что инородцы не в курсе, насколько буквально это выражение – то ли и впрямь становятся деревьями, то ли аккуратно удобряют имеющиеся. Но иногда упрямство оказывается сильнее природы, и окружающие получают нечто подобное Хенирэлю.
Он выглядит странно. Морщин почти нет, но лицо высохшее, костистое, отчего глаза кажутся ещё больше и ещё более нездешними. Только, в отличие от молодых эльфов, взгляд у старика жутковатый, словно он уже в загробном мире и следит за тобой оттуда. Сухие пальцы-ветки, лишённые обычной эльфийской грации движения – рваные, медленные. Он действительно кажется одеревеневшим. Ну и ясность разума заметно померкла, но это общий закон для всех разумных, очень мало кто с возрастом её сохраняет.
– Это ужасно! – шумно выдохнула Табиба, когда эльф ушёл беседовать с кем-то ещё. – Как ты умудряешься так спокойно с ним говорить? Как ты вообще это выдерживаешь?! Непробиваемый женоненавистник!
– А зачем его пробивать? – со смешком уточнила я. – Тебе никто не даст за это премию. Да и вообще, будь снисходительна к старости, этому эльфу уже веков пять, кто такое в здравом уме выдержит!
– Да все они одинаковые, – скривилась она. – Уж в политике так точно.
– Ты не права, – спокойно возразила на это. – Нынешнее большинство, конечно, да, но я познакомлю тебя с одним интересным эльфом, когда пересечёмся, он главный консул Старого Абалона здесь, в Кулаб-тане. Большого ума, порядочности и благородства мужчина.
– А что же он тогда им служит?
– Наверное, потому, что это – его родина, какой бы она ни была, он давал присягу? – улыбнулась я. – А ты вечером расскажешь, как и чему ты вообще училась, если надо объяснять такие вещи.
– При чём тут учёба? А то я сама не вижу, – буркнула она, и щёки опять тронул румянец. – Нам на занятиях вот точно как ты говоришь рассказывали, и этику эту всю, и всё остальное. И про всех остальных я даже согласна, даже люди не так уж плохи, просто внушаемы. А эльфы… Всю историю они только чужими руками жар загребают! И если отдельные представители их общества оказываются достойными существами, то это не значит…
– Табиба, тише, – со вздохом оборвала я. – Держи себя в руках. Как бы лично ты ни относилась к ним, демонстрировать это отношение – верх неприличия. Ты не себя позоришь таким поведением, а всю Орду.
– Я знаю, я стараюсь, – насупилась она.
– Давай поговорим о другом. Как тебе экспозиция? – я мягко взяла стажёрку под локоть и повела к ближайшей витрине.
Девчонка явно