топтались с видом совершенных дурочек; между тем глаза у них так и сверкали.
– Убирайся! – повторила Теза. – Тебе здесь не место, слышишь?
И тут, вконец потеряв терпение, старуха употребила грубое словцо, вызвавшее среди крестьянок довольный смех.
– Вот как! – сказала Розали. – А вам известно, что делают другие? Вы ведь небось не ходили за ними подсматривать?
И она сочла нужным разрыдаться. Она бросила ветви наземь и позволила аббату Муре отвести себя на несколько шагов в сторону. Здесь он строгим голосом что-то негромко сказал ей, после чего сделал все же попытку заставить Тезу замолчать. Среди этих развязных девиц, заполнивших всю церковь охапками зелени, ему становилось как-то не по себе. Они толкались у самых ступеней алтаря, окружали его, точно живая изгородь, дышали на него терпким, одуряющим запахом леса, струившимся от их загрубевших в работе тел.
– Скорей, скорей, – сказал он и легонько хлопнул в ладоши.
– Да, я бы и сама предпочла лежать сейчас в постели, – проворчала Теза. – Неужели вы думаете, что очень удобно торчать здесь и привязывать эти сучья?
В конце концов она все же связала и воткнула между подсвечниками огромные зеленые опахала. Потом слезла со скамьи, которую Катрин отнесла за алтарь. Оставалось только прикрепить по обе стороны престола большие букеты. На это хватило оставшейся зелени. Кроме того, девушки усыпали ветками весь пол до деревянной балюстрады. Алтарь Святой Девы превратился в рощицу с зеленой лужайкой впереди.
Только тогда Теза решилась уступить место аббату Муре; тот поднялся по ступенькам к престолу и снова слегка ударил в ладоши.
– Завтра, – сказал он, – мы будем продолжать службу во славу Святой Марии. Кто не сможет прийти в церковь, должен будет по крайней мере прочитать молитву у себя дома.
Он преклонил колени, а крестьянки, сильно зашумев юбками, опустились и присели на полу на корточки. Они что-то невнятно бормотали под молитву священника, а порою пересмеивались. Одна из них, почувствовав, что ее щиплют сзади, испустила легкий крик, постаравшись заглушить его кашлем. Это так развеселило остальных, что, произнося «Amen», они скрючились и уткнулись носом в плиты, не будучи в силах подняться из-за душившего их смеха.
Теза гнала этих бесстыдниц, а священник, крестясь, оставался погруженным в молитву перед алтарем, как бы не слыша, что происходит позади него.
– А ну-ка, убирайтесь вон, – ворчала Теза. – Вот уж паршивое стадо! Даже Бога почитать не умеете!.. Срам! Где это видано, чтобы взрослые девицы катались в церкви по полу, как скот на лугу?.. Что ты там вытворяешь, Рыжая? Если не перестанешь щипаться, тебе придется иметь дело со мной! Да, да, показывайте мне язык, я обо всем расскажу господину кюре! Ступайте, ступайте, негодницы!
И она медленно выпроваживала их к выходу, суетясь вокруг них и отчаянно хромая. Она уже выгнала их всех до одной, как вдруг увидала Катрин, преспокойно забравшуюся в исповедальню