пойти к Тиберию. О том, что она любит читать труды ученых втайне от отца, который этого не поощряет и требует, чтобы она не забивала голову ерундой. Или о том, что она через раз прогуливает уроки музыки и прячется в саду, коротая время за шитьем с подругами-рабынями. Но главное, Марк Галл точно услышал вчера, как она приказала пожертвовать на реконструкцию старого храма у Аппиевой дороги больше денег, чем велел Тиберий. А отец и без того позволял ей вносить достаточно крупные пожертвования на восстановление разрушенного землетрясением храма Аполлона в Помпеях.
Диана заметила вчера легкую улыбку на лице Марка Галла, когда он догадался, что она наврала про боль в животе, чтобы не ехать прошлым вечером на ужин к магистрату, а сама потом ела в своих покоях финики с вымоченными в медовом вине персиками.
Гладиатор никак не комментировал то, что замечал, но каким же внимательным был его взгляд. Диана не могла его выдержать – ей казалось, что его большие темно-серые, как шторм на Тирренском море, глаза заглядывают в самую душу и что-то в ней переворачивают. Еще на арене она отметила, что он очень красив и божественно сложен, но, рассмотрев вблизи, поняла, что он мог сравниться с самим богом солнца.
И эта богохульная мысль не давала покоя. Не должна она сравнивать его с Аполлоном, даже мельком, даже в самых сокровенных мыслях. Это неправильно и может рассердить любимого бога.
Когда дверь распахнулась, Диана вздрогнула, а пальцы Марка Галла обхватили рукоятку меча, но почти сразу разжались. В комнату влетела Энеида, следом за ней вошел Гнурр.
– Какой прекрасный вечер, – нежно пропела Марку Галлу Энеида. – Диана, как твоя рука? – спросила она, не глядя на сестру.
– Намного лучше. Спасибо, что беспокоишься, – не скрывая ехидства ответила Диана.
Энеида пропустила ее колкость мимо ушей и прошлась по покоям сестры. Остановившись у клинии в центре комнаты, она плюхнулась на подушки, продолжая рассматривать гладиаторов, замерших возле двери. Она в сотый раз подумала, что Марк Галл гораздо красивее Гнурра, и ее охватил очередной прилив зависти к старшей сестре, которой всегда доставалось все самое лучшее.
– У тебя какое-то дело, Эни? – спросила Диана, моля богов, чтобы сестра не устроила представление перед охраной.
– У меня всегда есть дела, в отличие от тебя, сестричка, – весело хихикнула Энеида, радуясь, что хоть сегодня мать отстала от нее.
– Тогда не смею задерживать, – выразительно сказала Диана.
– Прогоняешь меня? – возмутилась Энеида, впервые посмотрев на сестру. – Все дуешься из-за вчерашнего? Полно, Диана, нашла из-за чего обижаться.
Энеида закатила глаза и потянулась к фруктам на подносе. Эта картина разозлила Диану, напомнив о причине их последней ссоры.
– Это ты разбила стеклянный поднос Талии, а не Басса. Из-за тебя ее наказали!
– Кому ты веришь: мне или рабыне? – возмутилась Эни, заталкивая в рот финик. – И вообще, это всего лишь дорогая стекляшка.
– Я верю слугам, особенно учитывая, как ты любишь сваливать все