укрывающую крылом хрупкую фигурку в яркой голубой куртке с меховым капюшоном. Девушка доверчиво прижималась к зверю и смело гладила черные чешуйки на морде, а потом вдруг вскочила, взмахнула руками, закручивая вокруг себя дюжину плотных снежков, и, звонко расхохотавшись, запустила их все в бронированный бок. Часть из них он проглотил, изогнув длинную шею, остальные достигли цели. Горло дракона завибрировало, он засмеялся и, поднявшись на задние лапы, ударил широкими крыльями, поднимая настоящий снежный буран, засыпая убегающую малышку. Капюшон слетел, и драгоценная платиновая волна рассыпалась по плечам, закручиваясь вперед от порывов ветра.
Тряхнул головой, прогоняя такое реальное видение. Возбуждение стало почти нестерпимым. Струи ледяной воды покалывали кожу, но ни черта ведь не помогали! Упрямая твердость не желала опадать. Бурлящая кровь приливала к паху, усиливая болезненное вожделение. Ударил затылком по итальянской плитке в надежде, что физическая боль хоть немного отрезвит. С досадой осматривал внушительную вмятину и сеточку трещин на дизайнерском творении. Наша общая с драконом педантичность расстроенно вздыхала. Теперь придется менять! Все эти коллекции: новые, прошлогодние, то, что обязательно будет в тренде в следующем сезоне, – вызывали лишь головную боль и оскомину. Еще от предыдущего раза не успел отойти!
Едва вернул себе утраченное было равновесие и, повязав полотенце на бедра, вышел, как мысли снова вернулись к прелестному стоматологу. Нежный аромат ее кожи, проникающий в тело, заставляющий каждую клеточку трепетать, пронзительные чистые глаза, драгоценный шелк волос. В них хотелось зарыться рукой, намотать на кулак, обнажая хрупкую шею. Вероятно, столь необычные и сильные ощущения настолько поразили меня, что я решил растоптать их, испортить впечатление, доказав самому себе, что она ничем не лучше остальных хищниц, охочих до моей платиновой карты. Раз за разом проверял границы ее выдержки, и стоит признать, Елена вела себя более чем достойно. Даже на мой весьма болезненный завершающий выпад она отреагировала вполне спокойно, хотя я видел, чувствовал, что эта атака попала в цель, словно ржавым зазубренным лезвием ткнул в не до конца затянувшуюся рану, расковыривая застарелую травму. Сам себя ненавижу сейчас. В нетерпении прошелся по пушистому ковру в спальне и замер у окна, упираясь разгоряченным лбом в прохладное стекло. Где-то здесь, в этом городе, она вот так же вглядывается в чернильное небо и, может, хоть немножко думает обо мне. Вряд ли ее мысли показались бы мне приятными. Думаю, столько весьма нелестных эпитетов, которыми наверняка награждает сейчас меня маленькая наяда, я вряд ли слышал за всю мою долгую жизнь. Против воли улыбнулся. Даже ее гнев был возбуждающе прекрасен: сверкающие глаза, словно скальпель хирурга, препарируют, заставляя чувствовать собственную никчемность. Темные ровные брови нахмурены. Как жаль, что медицинская маска прятала поджатые пухлые губы и яркий румянец на молочной коже.
«Я хочу ее увидеть!» –