в горле, и он не мог вымолвить ни слова.
– Теперь я верю тебе, мальчик.
– Кто… кто вы?
– Я Бретус. Ты забыл?
– Как ты это делаешь?
– Ты не рад?
– Наоборот, это что-то невероятное. Ведь это был он, мой сынок. Спасибо, что позволил мне увидеть его, но эти прыжки… Почему о тебе не пишут в газетах?
– Я не ошибся насчет тебя. Ты боишься, но не убегаешь, хотя уже зассал. Таких людей мало. Но таких, как я, еще меньше. Не суди по внешнему виду. Правда, у меня нет ног, но я могу исчезнуть в любой момент. Я здесь, потому что хочу. О моем существовании узнают только те, кому я это позволю.
– А пациенты, врачи и остальной персонал? Они боятся тебя. Странно, что военные терпят тебя в таком месте.
– У них нет выбора. Ни один из них не может навредить мне. Кроме того, они должны мне.
– Кто?
– Многие люди.
– Ты пытаешься произвести на меня впечатление?
– Мне это делать необязательно.
– Правда. Могу я кое о чем спросить?
– Не обещаю, что отвечу.
– Но я попробую. Ты родился с такими способностями?
– Нет, большую часть жизни я был обычным человеком. Меня изменило то, что я пережил во время Второй мировой войны.
– Ты расскажешь мне об этом?
– После стольких лет мне даже трудно поверить, что это действительно произошло. И все же сейчас я такой, какой есть. Это факт. Мне не нравится вспоминать об этом, но, возможно, тебе стоит выслушать мою историю. Да, это может быть интересно. Я рад, что ты спросил. Я бы сам не предложил. Ненавижу старых бабушек и дедушек, которые докучают другим своими историями. И прежде чем я начну, принеси мне, пожалуйста, что-нибудь попить.
– А ты не можешь перепрыгнуть?
– Могу, но мне иногда нравится чувствовать себя обычным человеком.
– В тысяча девятьсот сорок пятом году я был уже не юнцом. Мне исполнилось сорок два года, и я находился в отличной форме, но, кроме хорошего здоровья, ничем особенным не выделялся. Я вел простую и скучную жизнь. Моя беда была в том, что я родился лишенным амбиций, меня ничто не интересовало и я ничего не мог достичь. Я с трудом окончил профессиональное училище, двадцать лет проработал в хозяйственном магазине, все еще жил с родителями и не мог подцепить ни одной классной девчонки.
Девушки сторонились меня. Думаю, они неосознанно ощущали, что имеют дело с неудачником, с которым абсолютно бессмысленно планировать будущее. Я знал, что надо что-то изменить в жизни. Просто у меня не было идеи, что и как следует делать. Пару раз в голове мелькнула мысль, что хорошо бы записаться в армию, однако идея гражданского долга никогда не прельщала меня. Я не собирался умирать за других. Однако пришлось рискнуть, потому что иной возможности я не нашел. Я утешал себя тем, что война уже вступила в решающую фазу и в Европе намного безопаснее, чем год назад. Я был наивным идиотом. На перевалочных базах насмотрелся на штабеля гробов и трещащие по швам лазареты, пахнущие гноем