на него, не понимая в чем дело, а потом замечаю, что глаза серые, а не зеленые, что нет привычной щетины. Он ниже, чем обычно, и не такой здоровый. Вглядываюсь в родное лицо, и словно в фантастическом фильме, вижу, как оно меняется, рассыпается на мелкие кубики, которые вращаются, изменяя картинку. Это Макс. Макс??? Не может этого быть. Меня подбрасывает, разворачивает.
… Сижу у стойки, пью коктейль.
Провал.
…Опять длинный коридор. Светлый, устланный длинной красной дорожкой, как в дорогом отеле. Белоснежные стены с лаконичными графическими картинами. Изображение будто передергивает, словно помехи восприятия. Нет стены на самом деле темные, да и весь коридор темный. Вазы, через каждые три метра, высокие до пояса, пустые. Одна из них разбивается, когда мы ее задеваем. Мы? С кем я? Поднимаю глаза на своего спутника. Градов. Отталкиваю его, что есть сил, он злится, не отпускает. Вырываюсь, как могу, кусаю его за руку, изо всех сил сжимая челюсти.
Картина снова дрожит, трясется, покрывается серым налетом, начинает бешено вращаться, а потом замирает, будто кто-то нажал на паузу.
Я опять за стойкой бара. Улыбчивый бармен готовит Пина Коладу и подвигает ее ко мне. У него добрая улыбка. Он милый.
Серая пелена.
Да, я с Максом. Только иду добровольно. Вернее не иду. Мы не можем оторваться друг от друга, целуемся как сумасшедшие. Разбиваем вазу, смеемся. Воровато оглядываясь по сторонам, тащу его за собой, пока не вижу темную дверь с надписью "для сотрудников". То, что надо. Дергаю за ручку. Открыто. Вваливаемся внутрь. Льну к Градову, торопливо расстегиваю рубашку на груди. Он покрывает мое лицо быстрыми беспорядочными поцелуями.
В голове щелкает. Что-то неправильно, что-то не сходится. Этого не может быть.
– За перемирие, – раздается сладкий голос Абаевой.
Я ее не вижу, лишь чувствую, как накрашенные липкие губы касаются щеки, и будто со стороны смотрю на оставшийся на коже красный след.
…Бармен, улыбаясь, ставит передо мной коктейль. Поднимаю на него глаза, и вижу, что это Градов. В форме бармена, жонглирует бутылками, насмешливо глядя в мою сторону.
Выныриваю из сна, испуганно понимая, что не могу пошевелиться, в голове вертолет.
Господи, ну как я могла так напороться?!
Опять в поле зрения Максим. Снисходительно смотрит на меня:
– Ну что, запойная, как с памятью?
В голове каша из образов.
– Вспомнила? – давит на меня, и я чувствую, в его взгляде еле скрываемое нетерпение.
Как же хочется, уйти, сбежать, но не могу. Нет сил, тело не слушается.
– Помнишь, как попала в эту комнату? – садится ближе ко мне, пальцами крепко обхватывает подбородок, вынуждая глядеть в глаза.
Вялым жестом пытаюсь отстраниться. Бесполезно. Рука безвольно поднимается, и падает на коленку.
– Помнишь?
– Да, – из груди вырывается стон. Кишмиш из отдельных картинок становится чуть более упорядоченным. Танец, коридор, поцелую, ваза, дверь с табличкой, комната, расстегнутая рубашка. Все серое, размытое, подрагивающее. Помехи.