немного растянув слово, ответил Эдик. – Ты всегда была глуповатой, Дарина. Но не настолько.
– Открой окно, – не желая слушать его, попросила я, понимая, что мне становится всё хуже.
Непослушными пальцами расстегнула пальто, но воздуха по-прежнему не хватало.
Не слушать его. Главное – не слушать.
– Мне плохо. – Сглотнула слюну. Мне действительно было плохо: от мельтешения огоньков за окном, от запаха, наполнявшего салон, от его близости и той дряни, что он вколол мне. – Пожалуйста, открой окно, Эдуард.
– Потерпишь, – он резко свернул с дороги. К огонькам прибавилось несколько ярких подсвеченных витрин.
Голова закружилась, и я жадно вдохнула воняющий одеколоном воздух.
– Под Терентьевым хорошо было? – циничная усмешка. – Понравилось? Понравилось, – процедил зло, сдавив руль. – А теперь плохо, дрянь? Ничего, потерпишь.
Понимая, что лучше не возражать ему, я сделала ещё один глубокий вдох. Дурнота не прошла, даже когда я прикрыла глаза. Наоборот, стало только хуже.
Телефон Эдуарда зазвонил, и он, глянув на дисплей, ответил:
– Да, – голос его прозвучал так, словно кто-то провёл лезвием по стеклу. Может быть, это было и не стекло, а мои собственные натянутые нервы. – Да… Я закончил со своими делами. Можно сказать, и так… Нет. Утром? Хорошо. У меня к вам тоже будет одна просьба, Павел…
Разговор был мне не понятен, но я всё равно прислушивалась буквально к каждому слову. Что хотела услышать? Хоть что-то, что могло бы мне позволить найти точку опоры. Что у него в голове? Что он задумал?! В том, что Эдуард способен на всё, я уже не сомневалась. Павел… Кто такой этот Павел?
Я затаила дыхание в надежде разобрать слова этого самого Павла, но было бесполезно. Будто почувствовав подвох, бывший муж приковал меня взглядом.
– Я скоро подъеду, – сказал Эдуард прежде, чем положить трубку.
– С кем ты говорил? – тут же спросила я. Знала, что он не ответит, но попытаться стоило.
– Не твоё дело, – коротко сказал он. – Ты не дура… – сам себе. – Нет… Далеко не дура. Ты сука…
– Тогда зачем я тебе? Зачем, Эдуард? – в голосе моём мелькнули истеричные нотки. – Отпусти меня. Тебе не нужна Соня, а я… Отпусти меня, пожалуйста!
Голова опять закружилась, от слабости меня бросило в жар, сердце бешено застучало. Мне нужен был хотя бы глоток свежего воздуха. Хоть один маленький глоточек.
Отвечать Эдик не торопился. Машина снова резко свернула, и мы оказались в тёмном, освещённым только висящими над козырьками подъездов фонарями дворе. Проехав до конца дома, Эдик остановил автомобиль. Откинулся на спинку сиденья, потёр переносицу двумя пальцами.
Перед глазами у меня всё ещё мелькали огоньки. Чтобы хоть как-то прийти в себя, я прижалась лбом к прохладному стеклу и тут услышала:
– Все мужчины в моей семье женились только один раз, – сказал он сухо. От прохлады мне на секунду стало легче, но едва я смогла выдохнуть, Эдуард схватил меня и развернул к себе. Пальцы его оказались на моём горле: холодные, похожие на щупальца