Ульяна, увидев заколку в моей руке. – Верни, пожалуйста.
– А что мне за это будет? – склонив голову набок, слежу за её реакцией.
Венка на шее нервно колотится, выдох рвётся. Боится меня, а смотрит всё равно упрямо.
– Это же моя вещь. Можешь просто вернуть. Или… давай я её выкуплю. Нам же вчера заплатили за работу.
Даже так? То есть это не просто заколка?
Окей. Убираю её обратно в карман. Ульяна провожает её совершенно несчастным взглядом.
– Назар, верни мне её. – ещё одна попытка.
– Если она так тебе дорога, чего разбрасываешь где попало?
– Я не разбрасывала. Думала, что потеряла. Наверное, случайно выпала из кармашка рюкзака, когда мы домой собирались.
– Она всё утро мне спать не давала. Искала эту заколку, – подаёт голос её подружка.
– Знаешь, я передумал. Оставлю её пока у себя, – хлопаю пальцами по карману. – Как будет, что мне предложить. Приходи, поговорим.
Разворачиваюсь на пятках, скрипнув подошвой кроссовок по полу, и сваливаю.
– Демон, – до меня эхом доносится всхлип Ульяны.
– Ага, – громко шепчет её подруга. – Опасный и привлекательный, – хихикает она, но, судя по всему, девочка с веснушками с ней не согласна.
– Мне нечего ему предложить, – как-то растерянно, даже отчаянно, я бы сказал.
«Думай, милашка. Думай» – довольно посмеиваясь, ухожу достаточно далеко, и дальнейший их разговор до меня уже не долетает.
Дожив до конца занятий, вместе с парнями выходим на улицу. Достаю вейп, затягиваюсь грейпфрутовым паром. Миха толкает меня в рёбра, кивая на только что подъехавшую тачку отца.
Чёрт. Он же вечером собирался приехать.
Махнув рукой, что увидел, жму руки парням и сбегаю по ступенькам вниз. Прохожу через плац перед корпусом. Дёргаю дверь машины, сажусь на заднее. Руслан Аркадьевич Грановский смотрит на меня хмурым взглядом.
Ну да, выгляжу я так себе, уже в курсе.
– Поехали, – даёт команду водителю. – Как самочувствие? – с издёвкой интересуется у меня.
– Можешь сразу приступать к следующей части, – откинувшись на удобную спинку, прикрываю глаза.
– Что, я не могу поинтересоваться, как чувствует себя мой сын после опустошения моего личного бара?
– Хреново, пап. По мне не видно? – кошу на него взгляд, сползая по спинке ниже. Очень хочется лечь и отрубиться часов на десять, а не слушать его нотации.
– Ты вчера целился в человека, – он всё же переходит к делу.
– Это была случайность. Никто не пострадал.
– Ты осознаешь, что мог убить девушку? – его тон становится тяжелее от накапливающегося в нём льда.
Отец лезет в карман пиджака и на сиденье между нами высыпает собранные им гильзы.
– Боевые, Назар! Да что с тобой?! – срывается на крик, что бывает ещё реже. – Пьяный в дрова. Палец сорвался и на твоих руках была бы чужая кровь! Ты мог убить человека! Я многое тебе позволяю. На многое закрываю глаза, но это перебор.
– Да я извинился