не знает. Болезнь души – это не болезнь тела. Нет никаких прогнозов.
Иногда ей легче иногда, наоборот, хуже.
– И как часто бывает хуже?
– Нет никакой закономерности. Иногда несколько недель она спокойна, а потом рецидивы.
– Рецидивы?
– Да. Она требует принести ей ноутбук или тетради. Дать ей возможность писать. Мы приносим, а она не может шевелить пальцами, кричит, плачет. Со стороны может показаться, что ей реально больно, словно эта дикая боль мешает ей прикасаться к клавиатуре или даже к шариковой ручке, но, тем не менее, она спокойно трогает другие предметы. Потом она зовет какого-то мужчину по имени. Громко зовет. Постоянно. Иногда пишет его имя на стенах.
– Она же не может писать.
– А вот это загадка для нас самих. Она пишет кровью. Прокусит палец и выводит на стенах. Жуткое зрелище.
– Вы знаете ,кто это?
– Нет. Понятия не имею. Мне так ее жаль. Она такая нежная, беспомощная, хрупкая. Сердце разрывается от ее страданий, и никто ничем не может ей помочь. Только лекарства, которые колют насильно. Больше мы не ведемся на ее просьбы, потому что они провоцируют жесточайшие приступы.
– А кто оплачивает ее нахождение в клинике? Кто ее привез к вам?
– Не знаю. Я перевелась сюда, когда узнала об этом, спустя месяц после попытки суицида. Вся информация у Стэнли. Главврача. У меня нет к ней доступа.
– Ее кто-то навещает?
– Нет. Никто. За вас замолвили словечко и, видимо, приплатили. Официально все посещения запрещены.
– Почему? Она ведь не агрессивна.
Тэсс пожала плечами.
– Не знаю. Да и не мое это дело. Значит, есть причины. Вы тоже сильно не распространяйтесь. Узнает Стэнли – и вам запретят здесь появляться. В журнале прописывают, что вы навещаете другую пациентку.
Этой ночью Элис прочла еще один роман и снова уснула только под утро. Ее мучали кошмары. Она видела горящую живьем женщину, и та громко кричала, звала на помощь. Проснулась Элис в холодном поту. Хуже всего, что ей казалось, будто это она горит и громко кричит, у нее даже сел голос. Нужно найти эти чертовые черновики и завязывать с этой статьей. Но уже возник профессиональный интерес и дикое любопытство. Так бывает, когда вдруг появляется возможность заглянуть через окно в чужую жизнь, в чужие тайны, даже в чужую боль. У Элис было какое-то странное ощущение, что там, за этими равнодушными голубыми глазами, скрывается очень много тайн. И это не просто тайны, не какие-то жизненные неурядицы, сплетни и грязное белье… Нет. Там скрывается нечто, что заставило эту женщину облить себя бензином и чиркнуть зажигалкой, и Элис сомневалась, что причиной тому неудачная личная жизнь, развод с мужем, творческий кризис…Это иное. Что-то темное, непостижимое.
И она попыталась это постичь, думая, что найдет ответы в книгах. Элис прочла все, но, дочитав, вдруг поняла, что ничего особенного ей не открылось, кроме нового автора. Элис не могла с уверенностью сказать, что ей безумно понравились книги. Даже больше, она читала