Наследник для друга отца. Олли Серж

расцветает, едва узнав, чья я дочь, и что в ближайшем будущем мы с Ильей станем законными мужем и женой.

      –Вот! – Забыв про давление, она хлопочет над столом. – А я всегда говорила, что если Боженька забрал где-то, то непременно отдаст обратно. Да разве сравняться эти деньги, пропади они, с человеком?!

      Тетя Маша тёплая. Такая, как мама Ника, такая, какой я помню свою маму. Плавная, немного строгая Я сижу за столом в небольшой столовой, прилегающей к кухонке за печкой и греюсь. Не физически, а душой. Рассказываю, где учусь, немного про папу. И не удерживаюсь от вопроса.

      –А вы с ним были знакомы?

      Тетя Маша останавливается, делает тише огонь плиты и вытирает руки о фартук.

      – Виделись пару раз в СИЗО.

      –В каком СИЗО… – не понимаю я.

      –Ох… – она отворачивается к плите, чтобы снять со сковороды блин и залить порцию теста. Я не тороплю. – Илья почти год просидел, когда меня к начальнику вызвали. Несовершеннолетний же, а я опекун. Вот и говорят мне, что человеку одному порядочному, отцу твоему, значит, помощь по дому нужна. Мужская. Можем посадить, а можем в рабство отдать.

      –В какое рабство? – Сглатываю я.

      –Ну принеси-подай, – хмыкает она. – Все лучше, чем в камере. Я сначала по-женски зуб на отца твоего заточила, но потом люди нашептали, что мама твоя, болеет. Носить ее нужно, а ты маленькая. В школу только пошла, отец твой спину сорвал. Илья сам то тогда был, ой, без слез не взглянешь.

      –Совмем этого не помню… – бормочу растеряно.

      Напрягаю память… действительно, мне кажется, что Илья появился в моей жизни уже взрослым. Красивым, широкоплечим, со смешными татуировками в виде игры «крестики-нолики». И его рассказы про армию я помню, а вот, что было до неё – нет.