известно что. Бандит не сжалится и не станет сохранять мне жизнь. Я жива столько, сколько не надоедаю ему… Если я хочу жить, то должна подчиняться и делать все, что он скажет…
Нервно заходила по комнате, сжимая ледяные пальцы в кулаки. Я только сама себе могу помочь. Только от меня самой зависит теперь отношение ко мне хозяина дома. Но как я смогу переступить через себя? Позволить ему прикасаться, позволить лишить себя невинности?
Заниматься с ним любовью?
Нет.
Я не могу.
Не хочу.
От одной мысли об этом начинало трясти снова.
А нужна ли мне такая жизнь, где я всеми предана и отвергнута своей семьёй, хотя ни в чем не повинна?
Для чего мне её сохранять ТАКУЮ?
Дурацкий инстинкт самосохранения не даёт мне пустить все на самотек и попросить для себя смерти. Тем более я вовсе не уверена, что похититель согласится на это.
Потому что я ему понравилась.
Я ощущала и без слов его нескрываемый интерес и читала горячее желание в глубине тёмных глаз. Сначала он меня будет мучить и развлекаться, пока не пресытит свою неуёмную похоть, а потом уже убьёт.
Но все же смерть станет мне избавлением. Это лучше, чем открывать глаза каждое утро и жить после того, как он разрушить мою жизнь, полностью подчинив себе. Да он уже её разрушил. Я не выйду отсюда живой, невредимой и невинной.
Где-то в глубине души все равно жила на последнем издыхании надежда, что отец сможет решить вопрос с долгом Гору. Она все таяла и таяла, но все ещё теплилась, как последние угольки затухающего костра. Я не могла поверить, не могла принять, что никто не станет меня спасать от погибели в руках этого демона.
Демон… Подходит ему. В нем нет души, нет сердца. Ему неважно, что я не люблю его. Он просто хочет взять своё.
Демон. Хищник. Гор.
ГОР…
Застыла на месте, расширив глаза, словно мне за шиворот ледяной воды плеснули.
Вспомнила!
Я вспомнила это прозвище, и где я его слышала.
От отца. Я несколько раз слышала урывками его разговор и с Самиром, и с другими предпринимателями и партнёрами о том, что какой-то Гор ему палки в колеса постоянно вставляет и мечтает разорить. Я ещё тогда не поняла, что бы ему могло понадобиться от отца, ведь, как я услышала, Гор очень грязно и беспринципно играл против него. Он называл его плохими словами и винил во всех бедах семейного бизнеса в последнее время.
Гор прав. В последний год мы уже не живём с тем размахом, который был раньше. Папа говорил, что у него трудности в бизнесе. Но мы и подумать не могли, что все настолько серьёзно, и мы на пороге разорения. Отец не хотел нас расстраивать, наверное. А теперь правда открылась вот таким путем, от совершенно постороннего человека, которого я боюсь и презираю.
Легла на кровать и завернулась в плед. Осознание, к какому человеку я угодила в лапы, мне не помогло подняться духом. Наоборот. Стало ещё больше тяготить и давить на уже изрядно пошатнувшуюся психику.
Плечи мои трясло от рыданий.
Я