Что еще? Я не знаю.
[1] «Ain't It Funny», Дж. Лопес.
3
Юля
– Съешь что-нибудь, – грубый голос Сауля заставляет меня вздрогнуть. – Белая. С платьем сливаешься.
– Не хочу. Не голодна.
Чистое упрямство, признаю. Желудок протестующе скручивается и жалобно урчит, требуя подкинуть организму хоть какие-нибудь питательные вещества.
Я уже крайне сильно нервничаю и все хуже себя контролирую. День близится к концу. Еще немного, и мы поднимемся в номер.
– Поешь, – продолжает давить Саульский.
– Не хочу.
Опускает на лежащую передо мной тарелку шпажку с шашлыком и канапе с семгой.
– Ешь. Если не хочешь, чтобы я тебе помогал.
– Я не ем мясо, – выдавливаю сквозь зубы, ощущая подступающую тошноту.
– Только не говори, что вегетарианка.
– Не совсем. Просто не люблю. Не переношу запах сырого мяса. И иногда я его чувствую даже в готовом виде. Возможно, фантомно. Не знаю… Не съем. Не могу.
– Рыбу съешь, – забирает шашлык себе и подбрасывает на мою тарелку еще несколько канапе. – Это ты, надеюсь, осилишь?
– Рыбу я тоже не особо люблю.
Взгляд Саульского достаточно красноречив. Оглядывает… Нет, даже не так. Ощупывает меня с ленивым презрением, мол, как ты живешь вообще?
– Не надо ее любить. Просто возьми в рот, прожуй и проглоти.
Смотрит на мои губы, и я не то что в рот что-то взять, сглотнуть и вдохнуть не сразу могу. Вижу, как медленно, заполняя насыщенную сталь радужки, расплываются темнотой зрачки.
Это плохой знак.
Мои плечи каменеют. В горле стынет удушливый ком. Сердце с силой толкается в ребра. Опуская взгляд, пытаюсь унять безумное волнение, чтобы не лишиться у всех на виду сознания. Этого только не хватало!
Не решаюсь продолжать спор. Чувствую, что Сауль будет давить, пока не достигнет цели. Неважно, каким способом, он это сделает. Даже если придется запихивать еду мне в глотку на глазах у всей «достопочтенной» публики.
Пережевывая еду, чувствую, как глаза заполняют злые слезы. Незаметно смахиваю предательскую влагу. Но Сауль, конечно же, замечает.
– Надеюсь, не из-за рыбы плачешь?
– Нет, – шиплю, не глядя на него.
Жую энергичнее, мечтая быстрее проглотить. Запивая водой, громко сглатываю. Становлюсь злее, но отнюдь не сильнее. Именно это понимание удерживает от открытого сопротивления.
– Из-за чего?
– От счастья!
– Заметно.
Резко поворачиваю к нему лицо. Делаю резкий глубокий вдох, прежде чем рубануть на эмоциях словами.
– Так, ладно… – дергает меня на себя Ритка. Выглядывая из-за плеча, умудряется скороговоркой спросить: – Господин Саульский, можно, пожалуйста, нам еще потанцевать?
– Иди, танцуй, – давая разрешение, смотрит на меня. – Последний раз, когда ты делаешь это на людях.
Взмывшая внутри злость придает сил. Поднимаюсь и выхожу из-за