не заживет, и лишь жажда мести стала моим проводником в этом хаосе жизни, которая не имела никакой цены там, где царит жажда власти и наживы.
Родные лица матери и отца, освещенные лунным светом, стали последним образом, что я запомнил в тот ужасный вечер. Дядя Карим, силуэт которого проплывал в темноте моих воспоминаний, словно подлый, вонючий шакал пришел в наш дом и уничтожил мою семью. Он зарезал мою мать как животное на бойне, он перерезал горло моему отцу. Звуки криков и рыданий пронзали ночь, и я замер, затаив дыхание, наблюдая за убийством своих близких, чувствуя как с меня слазит кожа живьем, как выворачивается наизнанку моя душа, как умирает во мне маленький и добрый ребенок. Я был слишком мал. Мама тогда спрятала меня в шкаф и просила, заклинала не выходить.
«Пообещай, мой смелый волк, ты не выйдешь, чтобы не случилось ты будешь сидеть здесь и терпеть…Ты мой мужчина, мой орел, но ты слишком мал. Станешь взрослым и отомстишь… а сейчас прячься, мама любит тебя, мы с папой очень любим тебя»
Мать была первой, ее крик прорезал воздух, как ледяной ветер. Затем отец, пытаясь защитить ее, но бессильный перед предательством родного брата рухнул на колени, истекая кровью. Я стоял в тени, невидимый для всех, но каждый их взгляд, полный страданий, упрека, ярости от предательства родного человека, словно буравил меня. Прожигая мое сердце, испепеляя его, превращая в истлевший и замерзший кусок льда.
Когда кровь моих родителей окрасила землю, в моем сердце пробудилась отчаянная, дикая жажда мести. Тот момент стал тем самым началом, который привязал меня к темному пути. У каждого человека есть дорога, которую он выбирает…одна белая и одна черная. Моя была черной. Я ступил на нее в ночь смерти моих родителей.
Я смотрел, как дядя Карим убивал тех, кого он обязан был защищать. Он, как гнилая язва остался в моей памяти и не заживал, не исчезал со временем, не стирался, гнев поднимал голову внутри меня, пока я, как маленький зверь подрастал, зализывая раны и мечтая о смерти подонка, который предал моих родителей и меня ради денег и власти.
Он считал, что я умер, объявил всем что теперь он единственный наследник земли Салмановых, дома и автомобильного бизнеса. Он не знал, что маленький волчонок остался в живых и однажды вернется, чтобы выжрать ему сердце.
Когда я повзрослел, темнота в моей душе привела меня к немыслимым высотам в боях без правил и в криминальном мире. Моя жажда мести была моей спасательной веревкой в этой пучине хаоса. И в тот момент, когда я увидел дядю Карима на коленях, плачущего и умоляющего о прощении, я понял, что моя месть сделала его проклятой жертвой в том же аду, в котором он закопал свою семью. Я не пожалел его. Я выпустил ему кишки. Разрезал брюхо от горла до паха и оставил подыхать наружу всей требухой, запустив к нему его же псов, которых он нарочно морил голодом и натаскивал. Они просто сожрали его живьем. И дикие крики, скулеж, мольбы и проклятия стали моей любимой музыкой. Я записал их на свой телефон и прослушивал, когда мне нужно было поднять себе настроение.
Ночь той мести стала моим перерождением,