Не уличного пса, а шавку, умеющую разве что таскать объедки из мусорных баков.
– Поверь, – убрав ствол, бросил я напоследок, – ты ещё пожалеешь о том, что я не пустил в тебя пулю прямо сейчас. – Берите его! – кинул своим парням и, схватив за шкирку, подтолкнул ублюдка к ним.
Проходя по палубе, я видел, как, заведя руки двоих за спины, ребята из береговой охраны защёлкивают на их запястьях браслеты наручников. В голове шумело, кровь стучала в висках. Ева. Всё, что было важно сейчас – найти её и убедиться, что это действительно она. Что она тут, что жива, что ей больше ничего не грозит. Сильнее желания стереть в порошок всех причастных к её похищению и разведённой в Грате грязи было только одно – прижать её к себе и, прикрыв глаза, наполнить лёгкие запахом ванили. Почувствовать её дыхание и позволить себе понять – это реальность, а не игры больного воображения. Она реальна, её жизнь в моих руках реальна.
– Найдите Виконта, – гаркнул я старшему. – Его и его свору.
По лестнице я спустился, почти не касаясь ступенек. Снаружи снова раздались звуки пальбы, голосов. На каком-то из катеров взревела сирена, и вой её отдался у меня в голове напряжением. Третья, четвёртая…
– Чёрт! – дёрнул ручку нужной каюты. Дверь была заперта, и я пустил в замок несколько пуль.
Толкнул, распахивая. Дверь ударилась о стену резко, наполнив царящий внутри каюты полумрак гулким звуком дрогнувшего металла.
– Где Ева? – наткнувшись на испуганные взгляды нескольких девушек, спросил резко. – Брюнетка, которую привели перед выходом в море?!
Всё в комнате было пропитано страхом. Только страх этот был не смердящим – он пробирался под кожу отчаянием.
– Где девушка, которую привели перед выходом в море?! – гаркнул снова, не получив ответа.
Одна из девиц покосилась в сторону. Снова посмотрела на меня. Я быстро глянул в угол и не сразу понял, что вижу. Моё сознание не сразу приняло увиденное.
– Ева! – просипел, ощущая, как внутри всё сворачивается в воронку.
Чёрную ледяную воронку моей собственной преисподней.
5
Руслан
Состояние было двояким. С одной стороны, я чувствовал дикую усталость. Проведённая без сна ночь, адский, предшествующий ей вечер и не многим отличающийся от него сегодняшний день истрепали меня, как шкодливый котёнок рулон бумажных полотенец. Глотку драло от чёрного, приправленного имбирём, мускатным орехом и гвоздикой кофе, пресловутой бодрости от которого я совсем не испытывал. И всё-таки стоя у окна в палате гратской больницы, я продолжал цедить его.
В борьбе света и темени победила, как это зачастую и случается, вторая. Проглотившие беспомощное солнце серые тучи снова клубились над городом, наполняли его сердитыми раскатами грома.
Услышав тихий стон, я воткнул опустевший стаканчик в другой такой же, что стоял рядом на подоконнике, и вернулся к постели.
– Ева, – позвал тихо.
Ответа, само собой не получил и, погладив по узкой бледной кисти пальцами, выдохнул. Выдох получился похожим на глухой