над ванной Тарского. Теперь на нем черные брюки и синяя рубашка. Присаживаясь на мраморный бортик, он зачем-то впивается в мое лицо взглядом.
– У меня вечерняя молитва, – фыркаю и раздраженно вздыхаю, проклиная свою чертову особенность – чуть что, краснеть в его присутствии.
– Не усердствуй.
Почему-то, как и всегда, его слова воспринимаются мною двусмысленно. С ответом нахожусь не сразу. Лишь пожав с видимым безразличием плечами, созреваю на то, чтобы выпалить:
– А я вполсилы не умею.
– Точно, – соглашается Гордей, продолжая изучать мое лицо и наращивая тем самым дурацкое волнение. – Либо чело в поклонах разобьешь, либо с бесами спляшешь.
– К счастью, знакома пока только с одним. С ним и пляшу между поклонами.
Тарский посыл, безусловно, улавливает. Не раз ведь его так называла. Понимает, что на него все стрелки перевела, но не желает комментировать. Впрочем, давно очевидно, что его мои шпильки попросту мало заботят.
– Ты умница, заяц. Хорошо сегодня держалась, – проговаривает медленно, не сбавляя подавляющей серьезности.
Мы оба знаем, что это неправда. Держалась я хуже некуда… Пару раз чуть коньки там не откинула! Но в его чертовом одобрении я теперь не нуждаюсь!!! Убеждаю себя так крепко, аж сердце по новой расходится, как бы между делом напоминая о своей целости и впечатляющей живучести. Только это не значит, что я буду покорно умирать по пять раз на дню!
Сейчас предпочитаю промолчать. Не желаю спорить только потому, что все закончилось благополучно. Не хочу лишний раз ни увиденные мерзости воспроизводить, ни свои эмоции.
Все. Идем дальше.
Идем и спотыкаемся, когда Таир говорит:
– Сейчас отдыхай. Завтра повторим попытку.
Ну, естественно. Цель ведь еще не достигнута. А когда это Тарский свои дела до победы сворачивал? Сегодня он сказал этим извращугам, что мы еще не готовы. А в следующий раз что будет?
– Я видела, как ты забрал окурки, которые оставил этот мужик. Зачем? Неужели у тебя есть возможность проверить его ДНК? – Молчит, а молчание Тарского, как мы знаем, это всегда «да». – Кто ты такой, черт возьми?
Не в первый раз задаю этот вопрос, но ответа, конечно, не получаю. Я его в принципе и не жду уже.
– Я ухожу. На вахте остается Федор. Если что, обращайся к нему.
Молчу, словно мне все равно. По тому, что оделся, ведь уже догадалась, что собрался куда-то среди ночи.
И пусть… Плевать.
– Конечно, – выдыхаю, потому как он, похоже, ждет какой-то реакции. – Война продолжается, – заключаю сердито. Но он и после этого не уходит. Вот чего ему сейчас надо? Зачем сообщать об уходе и продолжать сверлить меня взглядом? – Ты идешь? Вода остыла, я замерзла.
– Выбирайся, – невозмутимо отбивает. – Или тебе помочь подняться?
Безусловно, какое-либо стеснение после всего, что было, не имеет никакого смысла. И все же мне неловко вставать, когда Тарский так пристально наблюдает. Только злость и выталкивает. Поднимаюсь и, не глядя на него, перешагиваю бортик.