смысла прятаться уже нет. Найдет.
Уже нашел.
Что-то внутри сжимается и трепещет, горячими спазмами разгоняя кровь по венам.
– Вы видели девочки? Видели? Он меня зовет, – Даша растекается в улыбках, а я внезапно чувствую такой всплеск ревности, что даже дыхание сбивается.
– Уймись, Кутузова, – осаживаю подружку, – иди, готовься к своим групповым свиданиям, а это не твоего поля ягода.
– Ха, – она пренебрежительно фыркает, – можно подумать твоего.
– Представь себе, – нагло ухмыляюсь и, поправив сумку на плече, уверенно спускаюсь по лестнице, на ходу бросив остальным снисходительное: – пока.
Я не оборачиваюсь, потому что боюсь запутаться в своих собственных ногах и позорно растянуться на асфальте, но чувствую изумленные взгляды, впивающиеся мне в спину.
Да-да, смотрите. Это вам не с однокурсниками зажиматься в перерывах между парами. Это другой уровень. Ни за кем из них не приезжают к универу на такой машине, в таком костюме и с такой харизмой. Так что пусть завидуют.
Мне очень хочется создать видимость того, что у нас с этим дядькой есть что-то общее, хочется пустить пыль в глаза. Поэтому иду, активно накручивая булками. Спина прямая, на губах счастливая улыбка.
Он наблюдает за моим приближением с абсолютно бесстрастным выражением лица. Вот просто ноль эмоций. Ни единого отголоска. Будто из бетонной плиты высечен. Надеюсь, девочки достаточно далеко, чтобы не суметь рассмотреть эту постную физиономию.
– Добрый день, – так радостно, будто всегда ждала только его и готова от восторга пустить теплую лужицу. Вся такая счастливая, приторно-сладкая. Просто сахарный пирожок.
Он поднимает одну бровь, смотрит на подружек, потом на меня и едва заметно качает головой.
– Прокатимся, – не спрашивает. Ставит перед фактом.
В другой ситуации, я бы отказалась. Потому что чутье вопило: не надо Лерка, не лезь к нему. Добром это точно не закончится. Но подружки все еще смотрят мне вслед и опозориться перед ними я боюсь больше, чем оказаться с этим типом в машине.
– Конечно, – нагло и с вызовом.
Его глаза хищно суживаются, но только на миг. Потом возвращается маска невозмутимости.
Он распахивает передо мной дверь:
– Прошу, – жестом приглашает внутрь.
Я просто млею. Девки точно обзавидуются. Чтобы вот так по-королевски, с открыванием дверей – такого им и не снилось.
– Вы так любезны, – максимально изящно пытаюсь забраться в салон, но не соотношу ширину юбки и высоту ступеньки, и бездарно спотыкаюсь.
В тот же миг горячая ладонь ложиться мне на талию и уверенно удерживает, не позволяя упасть. Обжигает. У меня плавится в груди, в животе, ниже. Колени становятся ватными. В голове звенит.
– Осторожнее!
– Простите, сударь. Я так неуклюжа, – пытаюсь отшутиться. Что угодно, лишь бы не почувствовал, как бешено у меня колотится сердце.
– Я знаю, – припечатывает он. Помогает забраться