ему просто нужна самка, контейнер для сброса семени и выращивания его наследников. А у Игоря Романовского не оставалось выбора. Он понимал, что через пару месяцев они продадут дом и даже этого не хватит оплатить долги.
Игорь положил ладонь на худенькое плечо дочери, а потом приподнял её лицо за подбородок, стиснул челюсти, глядя в огромные глаза, полные упрека и боли, почувствовал, как внутри опять поднимается волна протеста…того самого, которую он читал и во взгляде Лили. Только нет здесь больше места для гордости.
– У нас нет другого выхода, дочка. Ни единого, понимаешь? Мы бы не дожили до конца зимы в этом доме. Мы все. Мне пришлось…
Лиля кивнула и опустила взгляд, сжала руку отца.
– Понимаю. – а потом вдруг вскинула голову, – такой позор, папа. Позор! Лучше бы мы умерли тут с голоду. Лучше бы сцепились с ним, чем вот так! Он даже не прислал за мной машину, охрану, ничего! Он купил меня как лошадь или ковер. С доставкой на дом! Как вещь! Папаааа. Как вещь! И все будут знать, что мы продались. Мы – Романовские. Мы же из семьи аристократов. Мы до революции бывали приглашены к царскому двору. Наша бабка потомственная графиня.
Она уже не сдерживала слез, катившихся градом по бледным щекам. Отец сильно прижал ее к себе, зарываясь пальцами в густые волосы и глядя затуманенным взглядом словно в никуда, тихо сказал:
– Нужно быть сильными, Лиля, и умными. Да, гордость не последнее качество, но и гордость нужно дозировать с умом. Мы отплатим Лебединскому. Позже. Намного позже. Для начала нам нужно окрепнуть и стать на ноги, а потом он пожалеет о каждой минуте нашего унижения.
– И что мы сделаем, если я стану его женой? Что мы сделаем, папа, если я рожу ему детей?
– Не знаю…но некоторые решения приходят с течением времени. Складываются сами, как узоры на коре деревьев. Я хочу, чтобы ты жила, Лиля. Ты единственное, что у меня осталось. Ты и наш дом. Если мы откажем Олегу, то через время это место превратится в ад.
Потом вдруг решительно поднял ее с кресла и заставил посмотреть на себя, вытирая слезы пальцами с ее щек. Маленькая Лиля, такая нежная и красивая, такая благородная и добрая. Свет в царстве этого вечного мрака смерти и предательства.
– Ты не ел сегодня опять? Оставил мне? Все так плохо, что мы даже не можем купить еды в супермаркете, папа?
– Нет. Я хотел знать твое окончательное решение либо мне пришлось бы вернуть Олегу его подарки.
Девушка провела ладонью по щеке отца, а он перехватил ее руку и прижал к себе сильнее.
– Ты собралась в дорогу?
Она кивнула и рывком обняла отца за шею, пряча лицо у него на груди.
– Прости меня, папа. Я не имею права быть такой эгоисткой. Прости меня, пожалуйста.
– Ты не эгоистка…просто эмоциональная, как и твоя покойная мать. Ты слишком гордая и чистая, чтобы принять грязь этого мира. Тебя будут сопровождать. До самых границ с Румынией. Иди, Лиля, иди, не рви мне душу. Пришлешь мне смс когда тебя встретят.
– Хорошо, обязательно, если будет связь. Береги себя,