был в Кузне, – отделывается сумрачным ответом, не отвлекается от дороги, но я так просто не отстану.
– Зачем?
– Ездил помочь отцу кое с чем, а что? Мне нужно было отчитаться перед тобой? – с пренебрежением проговаривает, вальяжно переключая коробку передач.
Мы съезжаем с трассы в загородный массив для богатеньких, судя по шикарным особнякам и отведённым им территориям.
– Нет, просто мог хотя бы поставить меня в известность. Я же волновалась.
Он резко тормозит на перекрёстке и переводит взгляд на меня.
– Извини. Я как-то не подумал.
Очередной мой намёк остался без должного внимания.
Полнейшее отсутствие понимания элементарного.
Да как ему ещё намекнуть, что он дорог мне? Что я сохну по нему и ссыхаюсь без него.
Если бы мои намёки были смятой в комок бумагой, брошенной в него, то он с головой уже погряз бы в них и всё равно бы ничего не понял.
– Что дома нового? Как тётя Света поживает с дядей Олегом? Наверное, уже сделали ремонт?
– Ага, сделали, – отстранённо произносит через губу, лишь бы отстала.
Кирилл отвлекается на звенящий телефон в подстаканнике. Заметно хмурится, когда видит отображённое на экране имя. Бросает быстрый взгляд на меня, а потом сбрасывает вызов и кладёт телефон обратно, чем порождает в моей голове уйму вопросов, которые так и останутся неотвеченными.
– Мог бы и ответить на звонок, – вырывается из меня, когда я обиженно отворачиваюсь в окно.
– Подождут.
– Ты ведь не был дома. Зачем ты обманываешь меня? – говорю я полушёпотом.
Я не жду от него ответа. Это просто мысли. Я не хотела их озвучивать, но рядом с ним я перестаю контролировать себя.
Поток слов льётся из меня, как вода из переполненного резервуара. Бесконтрольно, и остановить это никак нельзя, пока лишнее не выльется наружу.
– В смысле?
Резко разворачиваюсь к нему лицом.
– Нет никакого ремонта! Я же его только что выдумала. Кирилл, когда мы перестали доверять друг другу? И вообще, кто тебе разбил губу? – тянусь к нему, чтобы рассмотреть рану поближе, а он уклоняется от моих рук и отталкивает.
Наши взгляды скрещиваются, как острые клинки двух непримиримых соперников. Кирилл распарывает взглядом воздух, а мне теперь приходится обороняться.
– Не важно, – подаётся ко мне, с паузами через каждое слово говорит: – Запомни, всегда есть то, что тебя не должно никак касаться.
– Что, например?
– Ну, к примеру, моя личная жизнь. Если я захочу поделиться с тобой, то обязательно поделюсь, – этими словами он выбрасывает меня за борт, в море из моих пролитых по нему слёз. Я снова отворачиваюсь к окну, чтобы не расплакаться, а он как ни в чём не бывало кладёт ладонь на моё плечо. Легонько постукивает. – Эй, колючка, ты обиделась?
– Нет, – раздражённо веду плечом, сбрасывая его руку, – просто я мысленно закапываю в могилу наше взаимопонимание, а заодно сооружаю надгробие нашим клятвам.
– Клятвам?