за это можно было ненавидеть Уварову. Ломать систему у нее отлично получается. По крайне мере со мной.
В апреле мы с парнями пошли гулять на пляж. Напились и до утра смотрели за звезды, рассуждая о том, как в будущем покорим мир и сотворим нечто нереально крутое. Тогда же мне пришла в голову безумная мысль – узнать, как там Маша.
Я зарегался в вк, нашел ее профиль. Сразу полез изучать ленту, фотки. Там было не так много информации. Но я понял одно – она одна. Никого у моей ненормальной нет. А еще ей нравится писать. Газету ведет, статьи выкладывает. Даже будучи пьяным, я был чертовски горд за ее успехи.
Утром на трезвую, подумал, какую глупость совершил. Это ж как по больной ране проехаться. Глупость отозвалась, вылилась в причинно-следственную связь. Я снова зашел на страницу к Маше. И снова. Я улыбался. Рассматривал ее глаза, улыбку и думал, как она там бурчит и от нервов прикусывает губу.
Может, надо было поговорить с Арсом, спросить, что произошло тогда. Но чертова гордость не уступала. В те дни крутился только один вопрос: выходка Уваровой – это известие правды или что-то другое?.. Если первое, то почему она не пришла ко мне, почему не спросила в глаза. Да, я трус. Да не смог признаться ей сам. Но то было до наших отношений. Я любил Машу, а она наверняка, любила меня.
Так почему же не пришла? Почему не дала шанс. И если Арс ей рассказал сам, то… почему она поверила ему, а не мне?.. В голове было слишком много «почему», поэтому я их откинул.
Был убежден только в одном: фотка – это фейк. Ничего у них не было. Маша не такая. Когда девушка до восемнадцати не целованная и не тронутая, явно не полезет в койку к первому встречному. Бред. И она дура, если решила, что я поверю в эту чушь.
Все изменилось летом. Мать пришла в себя. Не помню, когда в последний раз радовался настолько, аж слезы с глаз падали. Казалось, я проснулся от дурного сна.
Двумя месяцами ранее один из моих кураторов с универа подсобил и меня, как лучшего ученика потока, взяли на практику в крупную фирму. Я практически жил работой и идеей достичь чего-то большего, доказать себе, что чего-то стою. Наверное поэтому когда мама очнулась, я, словно выдохся.
Мы с отцом в те дни ночевали у её кровати. Не могли нарадоваться. Мать, правда, тяжело принимала реальность, немного депрессовала. Однако ей нравилось, как мы со стариком носимся рядом, как ладим, шутим друг с другом. Папа за два года тоже сильно изменился. Он открыл бизнес в России, забросил политику. Часто ездил в командировки, звонил мне по несколько раз на день. Спрашивал, как дела, не голодаю ли я. Забавно быть под его надзором. Мама не узнавала нас. Однажды она в шутку сказала: “иногда несчастье может сплотить людей”.
В первых числах сентября отец подловил меня после работы. Я зевал, допивая кофе. Мне тогда поручили первый в жизни проект. Мелкий, под присмотром, но кто бы знал, как я ликовал. Чувствовал себя безумно важным. Руководитель отдела видел во мне потенциал. Говорил, из меня выйдет в будущем конфетка. Он никого не хвалил, но я умудрялся получать от него улыбку. И это воодушевляло.
– Тимур, –