зажмурилась.
Кинолентой в голове пронеслись кадры наших с ним встреч. Я будто на подсознательном уровне ощущала, как в последние недели Макар от меня отдаляется. Он редко звонил. Приезжал еще реже. По телефону разговорил сухо и сдавленно.
Все это я вновь списала на проблемы в компании, даже не подозревая, что причина совершенно в другом.
Я заторможено достала мобильник из сумки, набрала номер Сан Саныча. А когда начальник ответил, механическим голосом произнесла:
– Я согласна на эту должность. Но у меня есть условие. Я хочу уехать из этого города как можно быстрее. Мне нужен человек, который поможет быстро продать квартиру. Она бабушкина, но теперь уже… В общем, сама я, кажется, не в состоянии этим сейчас заниматься.
– Татьяна, что-то случилось? – тщетно пряча в голосе радость, поинтересовался начальник.
– Да. Моя бабушка… Она… Она…
Всхлипнула.
В трубке послышался неловкий вздох.
– Татьяна, девонька… Соболезную, милая…
– Давайте без этого? – мое лицо с горечью перекосило.
– Да, да, конечно…
– Сан Саныч, поможете найти нужных людей? Нужен юрист. Риэлтор…
– Помогу. Без вопросов. Конечно. Занимайся… Всем, чем тебе нужно сейчас. И выезжай на новое место, как только появится такая возможность. Об остальном не волнуйся.
Так закончилась одна глава моей жизни. И началась совершенно другая. Новая. Радостная. Счастливая…
12
Макар.
– Какого… хрена? – я с трудом отрываю голову от подушки. Виски давит железным обручем. В мозгах с болью пульсируют последствия вчерашнего вечера.
Не до конца придя в себя, рядом обнаруживаю спящую… Дану?!
Жена сонно разлепляет глаза, елозя головой, уютно устроенной у меня на груди.
– М-м-м, давай еще поспим… – тянет она.
Сбрасываю с себя женское тело.
– Какого черта ты делаешь в моей в койке?! – хриплю.
– В нашей, милый… – не стесняясь своего голого тела, Дана даже не пытается прикрыть его одеялом. Демонстрирует мне обнаженную грудь. Тянется руками ко мне. Перехватываю их за запястья, полностью от нее отстраняясь.
Туго доходит, что я тоже абсолютно раздет.
Поднимаюсь с кровати, и натягиваю джинсы на голое тело.
– Дана, твою мать… – сиплю я рассерженно. – Что вчера было?
– А ты не помнишь? – заливается та звонким смехом. Откидывается на спинку кровати и внимательно наблюдает за моими попытками вспомнить хоть что-то. – Ох, Макарушка, ну как же так? – издевается Дана. – Забыл нашу первую брачную ночь…?
Она поднимается на ноги, и, не одеваясь, подходит ко мне, светя женскими прелестями. Смотрит в глаза.
– Возвращайся в кровать… – призывно мурлычет, – я освежу твою память…
В моей голове в это время происходит короткое замыкание. А в душе разливается горечь.
Но все это с лихвой перекрывает одна единственная эмоция.
Жгучее отвращение. К самому же себе.
Я глотаю сухой ком в горле. Еще �