и целителям я не верю. А этот сумеречный бред уже порядком поднадоел.
– На дороге будет авария. Черный Галендваген врежется в мотоцикл. И девочка твоя будет лежать на траве. Гадалка сказала, что видит тебя рядом на коленях. Так что подумай, Макаров. Жизнь твоя с этого дня изменится очень сильно…
– Не продолжай, а? – прошу, потерев затылок. – И так тошно слушать. На мотоциклах она не ездит. А у мужа ее такая же тачка, как у меня. Поэтому можешь плюнуть в лицо своей гадалке и потребовать обратно деньги.
– А муж тоже там был? – робко бормочет Инночка. – Гадалка сказала…
– Она с семьей была, – обрываю новую порцию бреда. – Муж, дети… Только мелкую оставили дома. Девочка дорогу плохо переносит. Маленькая еще.
– Они живут в другом городе? – делает поразительное умозаключение Инночка.
– Прикинь, – фыркаю я и, серьезно глядя в озадаченное личико, повторяю, как для умственно отсталой. – Я хочу вернуться в медицину. Меня самого обратно тянет. И отец просил.
– Но ты же можешь устроиться на работу здесь? – непонимающе смотрит на меня Инночка. – Если проблема не в твоей бывшей.
– А зачем, – рыкаю резко. – У нас семейный бизнес, зай. И совершенно другой доход, чем у ординатора в городской больнице…
– Тогда возьми меня с собой, – лепечет Инна, и в ее глазах мелькает лучик надежды.
– Так сильно меня любишь? – усмехаюсь криво.
– Нет, – пожимает она плечами растерянно. – Но нам же хорошо вместе, Кит!
– Иногда этого мало, зай, – вздыхаю тяжело. Людям требуется самореализация. Знаешь, что это такое?
– Ты ее любишь? – поднимает она на меня тревожный взгляд.
– Самореализацию? – ухожу от вопроса.
– Эту женщину, Кит! Мы о ней разговариваем! – кричит негодующе.
Вглядываюсь в злое заплаканное личико, смотрю на тонкие пальчики, вцепившиеся друг в друга. На эту сгорбленную спину. И думаю – вот с этой уродливой бабой я жил? Серьезно? И не замечал, что рядом притаилась горгулья?
– Ну какая тебе разница, Ин, – вздыхаю, поднимаясь из-за стола. – Я никогда не задумывался… Наверное, я никого не люблю. Просто не способен.
Вру, конечно. Но Инне знать о моих чувствах к Яночке не полагается. Пока это моя тайна. Даже отцу с Ильей говорить не намерен. Не хочу.
– Давай, я тебя сегодня к родителям отвезу, – предлагаю миролюбиво. – Ты же быстро соберешься?
– Ки-и-т, – Инна поднимает на меня свои глазищи и бормочет недовольно. – Не выгоняй меня, ладно? Можно я тут поживу. Ты же вернешься обратно.
– Я насовсем еду, зай, – сокрушаясь, развожу руками. Беру со стола только свою кружку. Неторопливо мою ее и напрягаюсь только от одной мысли, что Инночку придется выпроваживать силой. – А квартиру хочу продать или, если не получится по-быстрому, сдать в долгосрочную аренду…
– Я вижу, ты все продумал, – замечает кисло. – Но сменить работу коммерческого директора на белый халат доктора… Мне слабо верится, Кит, –