У всех без исключения усилилась темная сторона дара. Мое мнение – это последствия того, что в какой-то мере, мы были мертвы.
– Даже не знаю, как на это реагировать, – запахнув поглубже халат, опустилась на кресло. Жестом показала Нику расположиться где нравится. Он присел на банкетку рядом, накрыл рукой мои похолодевшие ладони, нервно перебирающие ткань одежды.
– Нормально реагировать. Все хорошо, – успокоил друг, – за такой дар многие убить готовы. Эйрел уже перевелся на факультет Смерти. Вампиры и так, по сути своей, темные марги. Магия крови присуща только этому виду расы, как и ментальная воздушная. А после второго рождения способности Норрена усилились вдвое. Уже сейчас он самый сильный вампир среди их вампирского молодняка. А что будет, когда новый дар раскроется полностью?
– Надо же! – удивилась я. – А что остальные? Эви?
– Эвиления – это нечто. Марг, сочетающий в себе дар Жизни и Смерти.
– Как у илмарга?
– В том-то и дело, что нет. Исключительный факт! Она с легкостью может вылечить самого тяжелобольного пациента. Вытянуть из Серой долины душу, даже если нить, связующая тело и сознание, едва видна. Но с таким же успехом может и убить, например, остановив сердце усилием воли.
– Ну, насчет лечения, круто! Могу только порадоваться за Эви. Эльфы и так прирожденные целители, а тут такая возможность. А вот что особенного в ее даре Смерти я не поняла. Любой марг, так или иначе, влияя на организм, может навредить. В тканях тела присутствуют всевозможные микроэлементы, которые принадлежат разным стихиям.
– Кхм, как ты сдавала экзамен по общей магии, Алена? – хмыкнул Ник. – Любому известно, что в теле жертвы всегда останется след того марга, который на него воздействовал. Некроманты как раз специализируются на выявлении таких случаев. Это к судебной практике относится.
– Ладно тебе! – стушевалась я. – Все я помню. Спросила не подумав. И что там с даром Эви?
– А ее влияние на организм никто не может зафиксировать. Вчера Стрелам несколько часов промучил бедняжку, заставляя умерщвлять различные образцы тканей. Довел до истерики своими экспериментами. Ферт хотел у ректора защиты попросить, а тот, вообще, словно с цепи сорвался. Лютовал жутко. Устроил проверки по деканатам и башням. Всем досталось. Строители со страху за одну ночь здание столовой восстановили. Работники весь двор чуть не языком вылизали. В лабораториях – чистота девственная. Аудитории сверкают. Окна везде идеально вымыты. Адепты сидят по комнатам и носа не показывают. Все по струнке ходят.
Мда, – задумалась о своем, – лютовал, значит. Что теперь со мной будет?
– А что Тольд? – поинтересовалась я.
– Он теперь не хуже проректора гипнотизировать может. На некромарга продолжит учиться. С его усиленным огненным даром, да с темным искусством перед ним такие перспективы открылись, закачаешься. Тер Шатейян хотел и его под свое покровительство забрать, да не дали. Самому императору его в протеже прочат.
– Рада за него.
– Представляешь,