крепко стиснув челюсть, кивает и мучительно тяжелым взглядом смотрит на нее.
– Сейчас посмотрю, – говорит медленно и спокойно. Она словно не понимает, что счет на минуты идет! – Ой, знаете, нет, – театрально хмурит брови. – Свободных машин нет.
У меня внутри все обмирает…
Раз нет машин, то транспортировка Евочки в отделение к Кириллу и Саше невозможна. А, оставаясь здесь, у девочки шансов практически нет.
Мужчина не выдерживает. От громкого удара кулаком по стойке ресепшена я аж подпрыгиваю.
Света продолжает ржать, она не в себе.
– Нарколога вызови! – Игнатов психует. – Пусть освидетельствование сделает! – рычит на медсестру. – Охрана! – Говорит громко, с поста тут же подрывается парень.
– Что надо? – вальяжной походкой подходит к нему.
Я не слышу, о чем говорят мужчины, но Света вдруг резко меняется в лице. Она пытается убежать, только вот ей не позволяют этого сделать.
Прибежавшие санитары и какой–то врач живо успокаивают женщину и отводят ее ближайший свободный кабинет.
Я жмусь к стене. Мне становится плохо.
Неужели нет никаких шансов Еву спасти?
Слезы наворачиваются на глазах, ком встает в горле, у меня угасает последняя надежда, ведь я прекрасно понимаю последствия, которые настигнут Кирилла, если он все–таки прооперирует ее.
Света не спустит произошедшее с рук. Она со своим новоиспеченным супругом устроит Игнатову массу проблем, наймет лучших адвокатов и попробует лишить его всего. Работы, должности, возможности оперировать…
Для человека, горящего своим делом, это станет самым настоящим ударом.
Про то, что будет с Евочкой, мне даже думать страшно.
Сердце разрывается на части от боли, мне безумно хочется им помочь, но я даже не знаю как. Очень горько в душе.
Кирилл резко разворачивается и быстрым шагом идёт прямо на меня. Еще немного и мы столкнемся.
Блин!
Если он узнает, что я здесь, то расскажет Саше, а этого делать совсем–совсем нельзя! Мой старший брат ни в коем случае не должен знать, что я порой сбегаю с учебы и тайком от него подрабатываю. Если вскроется правда, будет трындец… Причем, не только мне, ведь я не виновата, что меня банально вышвырнули из дома.
Ни Сашка, ни Василиса не оставят эту ситуацию, они полезут к моим родителям разбираться, а хуже этого нет. Я вообще не хочу никаким боком касаться той семьи.
К сожалению, брату и его жене не объяснить, что после всего произошедшего родительская поддержка будет для меня как кость в горле. Это не обида, не гордость. Мачеха мне сделала столько гадостей, так унижала и оскорбляла, что я больше не вынесу в том доме ни дня.
А раз уж уехала, то они ни копейки не дадут на мое содержание.
Не надо к ним лезть… Не нужно ворошить это гнездо… Мне от одной этой мысли противно и гадко.
Я вообще не хочу, чтобы мачеха знала обо мне хоть что-то.
Мне проще самой разобраться со своими проблемами. В конце концов, я не глупа! У меня есть руки и ноги, голова на плечах и немного свободного